Приостановившись, Марк толкнул дверь.

И застыл удивленный - как статуя Фемиды, с глаз которой сорвали повязку.

Посреди комнаты стояла девушка спиной ко входу, лицом к ночному окну и танцевала сама с собой под музыку из крошечного, портативного магнитофона. Марка не заметила.

В черном окне как в зеркале он видел ее закрытые глаза и блаженное выражение - как у человека, мечтающего о скором отпуске и представляющего себя на пустынном, теплом пляже под ласковыми лучами солнца.

Она подняла руки над головой и, тихо подпевая, двигалась в ритме песни, практически не сходя с места. Она танцевала каждой частичкой тела, изгибалась так мягко, как изгибается водоросль, потревоженная подводным течением. Такой гибкости Марк не видел: у нее что - нет костей?

Глядя на ее волнообразные движения, сам заволновался. Тем более что одета девушка провокационно: в белую, узкую майку под джинсовым сарафаном, который приподнялся и открыл складочки на границе ног и попки.

Стриптиз полнейший.

Незнакомку можно было бы обвинить в непристойной манере одеваться, если бы она сделала это нарочно - заявилась сюда среди дня и принялась дефилировать по коридорам. Но кого можно провоцировать в пустой конторе? В полной уверенности, что одна, она танцевала для себя и не рассчитывала на зрителей.

А Марк не рассчитывал стать свидетелем эротического представления. Чувствовал себя неловко, будто проник в театр без билета и украдкой наблюдает за актрисой.

Кажется, подглядывание с сексуальным уклоном называется в искусстве вуайеризмом. Это отклонение или вариация?

Неважно.

Отвести глаза от опасного предмета.

Отвел.

Скользнул по фигуре вниз, до самых босоножек на каблучках и с переплетенными ремешками, из которых выглядывали нежные, розовые пятки. Почему-то эти голые пятки подействовали на Марка возбуждающе, как обнаженные груди. Что за фривольное настроение у него сегодня?

Простите, не виноват. Не знал, что за спектакль тут показывали...

Ситуация двойственная. Открыться означало - конец зрелища.

Нет, его стоило досмотреть. Марк привалился плечом к косяку, засунул руки в карманы и сосредоточил взгляд на фигурке перед собой, все остальное вокруг потеряло четкость.

Он видел, как она ловко двигала нереально длинными ногами, полусгибая и выпрямляя, как бы образовывая волну, которая зарождалась внизу, у самых пяток, плыла по телу вверх - до кончиков пальцев, и возвращалась обратно. Она ритмично пританцовывала бедрами, делала полный поворот, то ускоряя, то замедляя темп, приседала, поднималась, вставала на цыпочки, выгибала спину. И все - на одном месте!

Эротизм и целомудрие в одном танце. Она профессионалка, только пока непонятно в каком искусстве. Марк впитывал взглядом каждое движение. Мешать не хотелось, но и стоять, уставившись откровенно жаждущими глазами, тоже неудобно.

Уйти, не открывшись?

Не может быть и речи.

Дождался, когда музыка стала утихать, встал прямо, зачем-то поправил галстук и постучал костяшками пальцев по дереву двери.

6.

То ли Марк не рассчитал силу на нервной почве, то ли получилось само собой, стук прозвучал звонко и неуместно как раскат грома посреди тихой, звездной ночи. Чуть сам не испугался, уже пожалел, что постучал, да убегать поздно. Натужно сглотнул - и тоже слишком громко, ненатурально. Попить бы водички, смягчить горло, чтобы разговаривая не хрипеть, не кряхтеть, не запинаться. Беседа - минимум, на что он рассчитывал и имел право, как хозяин конторы.

Вспомнив про «хозяина», приободрился, выпрямил спину. Что за странности с ним происходят: растерялся при виде танцующей статуэтки, поддался неуверенности. Как мальчишка. Комплекс неполноценности что ли резко возник?

От стука девушка не вздрогнула и не смутилась, как ожидал Марк. Замерла, опустила руки, открыла глаза и уперлась взглядом в окно. Заметила сзади мужчину, улыбнулась - незастенчиво, очень естественно, с кивком головы, как улыбаются хорошему знакомому или человеку, которого давно ждали. Одернула юбку, махнула рукой по волосам и неспешно повернулась.

Ее нельзя было назвать яркой, но красивой точно - на вкус нормального мужчины, а не поклонника голливудских «див», красота которых зависит от мастерства визажиста. У тех на лице килограмм макияжа и застывшая маска, которую надевают, чтобы выглядеть безупречно на фотографиях. Если их умыть, будут похожи на бледную задницу.

У незнакомки минимум косметики или совсем нет, лицо подвижное, эмоциональное, его выражение не определить одним словом. Безмятежное, но не бездумное. Доброе, но не глупое. Серьезное, но не суровое.

Взгляд открытый, доверяющий - когда она смотрит на человека, тому кажется, что он лучше, чем есть на самом деле. В таких девушек влюбляются с первого мгновения, не поговорив, не узнав характер.

Характер? Хотелось, чтобы был традиционно женский - нетребовательный и мягкий, но такие в современном Элэй не водятся...

Жаль. Было бы здорово проснуться утром от прикосновения этих налитых молодым соком губ, не испорченных корректирующими инъекциями. Верхняя чуть уже, нижняя полнее - отличная комбинация: когда она недавно улыбнулась, обнажился ряд белоснежных зубов, получилась идеальная улыбка из рекламы зубной пасты. Сейчас губки сложились и стали похожи на лодочку.

Вроде, ничего особенного в ней, а невозможно оторваться.

Почему?

Пригляделся.

Глаза... Что за глаза у нее?

Получше рассмотреть, ненавязчиво, не вытягивая по-жирафски шею: какой у них цвет? Конечно нестандартный, как и все в ней - приглушенно-синий, какой-то дымчатый, редко встречающийся у брюнеток. Трудно обозначить одним словом. Цвет по-северному сдержанного тумана, которого не бывает в бушующем красками, тропическом Лос Анджелесе.

Марку вспомнилось его давнее, сразу по окончании школы, короткое путешествие с приятелем Стивом Кросби на север Канады. В лесистом штате Алберта отец Стива имел охотничий домик и предложил сыну с друзьями отметить там успешное завершение детства и вступление во взрослую жизнь.

Сложенный из стволов дом стоял на горном склоне среди столпившихся вокруг диких елок, и Марк впервые увидел, как растут шишки.

В день приезда наслаждаться окружающими красотами времени не нашли - кутили: пили, горланили песни, гонялись друг за другом голышом, пугая лесных жителей и горное эхо.

За один вечер превратили дом в свинарник и завалились спать кто где. На рассвете Марку потребовалось в туалет. Внутри его с похмелья не нашел, натянул чьи-то брюки и, переступая через тела, вышел наружу, огляделся в поисках подходящего куста.

Вдруг заметил - что-то странное происходило. Вернее, странно, что ничего не происходило - ни птичка не клекотала, ни зверь не шуршал, ни ветерок не шевелился.