База и сама по себе отдаленно напоминает лагерь. Большой шестиэтажный корпус с одной полностью стеклянной стеной поделен на внутренние корпуса, среди которых есть жилые, технические и хозяйственные блоки. В коридорах — роботизированная система отопления и охлаждения, которая, кажется, перепутала зиму и лето, герметичные магнитные двери больше напоминают переходы на звездолете. Из огромных окон хорошо просматриваются полигон и центральный двор: стайки новичков медленно тянутся в корпус. Правда, большую часть разворачивают обратно.

Дверь триста девятой распахивается, и на пороге возникает кудрявое создание в леггинсах, серой футболке и очаровательных домашних тапочках. Ногой она прижимает к полу мокрую тряпку, в одной руке у нее чашка кофе, в другой — четыре вешалки, один глаз накрашен, другой — нет. Пока мы меряемся любопытными взглядами, в комнате что-то с грохотом уведомляет о своем падении, и кудрявое создание оживает первым.

— Ой! Я сейчас все уберу! А ты — моя соседка, да? Проходи, располагайся! Я тут немножко порядок навожу, это так не всегда, ты не думай!

Как только переступаю порог, меня охватывает атмосфера пестрого и доброго праздника. В маленькой комнате все перевернуто вверх дном, но в этом есть свой шарм. На окне мигает такая же невротичная гирлянда, как внизу, подоконник завален книгами, яблоками и кленовыми листьями, одна кровать идеально ровно заправлена, на другой — царство первобытного хаоса. Из душевой высовывается встрепанная кудрявая голова:

— Я Сойка, — сообщает она, и я даже не сразу соображаю, что это ее кодовое имя. Конечно, было бы интереснее узнать, как ее зовут по-настоящему, но уже не первый раз я слышала, что на базе настоящими именами пользоваться не принято. Почему — понятно.

— Я Тишина. Можно Тиша, — отвечаю, с размаху плюхаясь на кровать. Та возмущенно скрипит, ясно давая понять, что вместо сетки у нее железные балки. — Ого! Какая твердая…

— Привыкай, тут немного спартанские условия, — Сойка, наконец, выныривает из душевой и предстает передо мной более-менее причесанная и с накрашенными глазами. — Подъем в шесть, построение, зарядка, завтрак в семь, дисциплинарный час, потом лекции и тренировки до шести. Обед, ужин и вечерний сбор — все по расписанию. Опоздаешь — штраф.

— Деньги?

— Да нет, это уже не штраф, а взятка какая-то, — хохочет Сойка, как будто мы о чем веселом говорим. — Дополнительная силовая, ночное дежурство или караул за периметром. По факту это считается наказанием, но некоторые на него нарочно напрашиваются. Особенно девочки.

— Это опасно? Или… почему наказание?

— Да, опасно. Убить могут на раз-два, — Сойка пожимает плечами, и я в который раз поражаюсь ее выдержке или непониманию происходящего. — Многим просто из чистого любопытства хочется, а кому-то… В общем, кто-то неровно дышит к наставникам, которые чаще всего туда ходят. Правда, обычно девочки получают ночное дежурство на кухне. Не знаю, как надо нахулиганить, чтобы получить реальный рейд. Только я тебя прошу, не надо вешаться наставникам на шею или, упаси тебя все кто там есть на небе, флиртовать. Мало кому из них нравится внимание, а поклонницы особенно.

— Если бы я знала кого-нибудь из них, я бы, может, подумала, — весело хмыкаю я и вываливаю на кровать содержимое спортивной сумки. Глаза разбегаются, но разбирать вещи сейчас уже некогда: надо принять душ с дороги, переодеться в форму и бежать на первый сбор. Надеюсь, Сойка меня не бросит хотя бы в первый день.

— Все так говорят, а потом бегают за ним штабелями, — усмехается моя кудрявая соседка, поправляя макияж перед зеркалом. Не понимаю, зачем краситься перед полным днем тренировок, но вслух не говорю. И боюсь, что мы с ней не уживемся: у меня хроническая аллергия на “красивых девочек” с обложки журнала, а Сойка, кажется, как раз из таких.

— За ним? За кем?

Соседка прикусывает пухлую накрашенную губку — понимает, что проболталась. Тут же отворачивается, и на кровать из ее рюкзака сердито летят вещи.

— Да есть тут один такой… Его все девчонки взглядом провожают. Как по мне, ничего особенного, один пафос и лидерские замашки. А на тренировках у него вообще смерть… Да он даже не красивый.

Киваю с понимающим видом, хотя на самом деле ничего не понимаю, даже не могу сообразить, о ком она так нелестно говорит. Но сдается мне, что это ради кого-то она так старается.

Раскладываю на кровати форму. Кажется, скептическое хмыканье станет самым частым выражением мыслей здесь. Форма, разумеется, не особенно выглаженная, зато чистая и выглядит удобной. Зеленая рубашка, коричневые штаны, широкий кожаный ремень, портупея и черная поясная сумка с маленькой бутылкой воды внутри. На всем, кроме штанов — нашивки базы: белый смерч на черном фоне и скрещенные шпаги. Иронично.

Красотка-Сойка идет впереди, чтобы я не заблудилась, и не замолкает ни на секунду. Кажется, с ее кодовым именем ошиблись на две буквы. Не особенно вслушиваюсь в болтовню, искренне надеясь, что на организационных собраниях нам все разъяснят. Количество переходов, коридоров и лестниц сводит меня с ума, все двери выглядят одинаковыми, только разные цифры и буквы. Даже город выглядит не таким шаблонным… И как здесь не запутаться? Мне срочно нужна карта!

Спускаясь по одной из лестниц, мы наконец попадаем в шумный поток одетых в форму ребят, и он выносит нас на улицу, на широкий двор, залитый зимним солнцем. Там уже собрались наставники с высоко поднятыми вверх табличками. Близоруко щурюсь: номера и названия отрядов. Мы кое-как строимся, толпа оттирает меня от Сойки, и я с облегчением выдыхаю: слушать ее и дальше было бы просто невыносимо. По большей части ребята здесь молчаливые, как и я, любопытные и немного испуганные. Рядом со мной в бесконечной шеренге оказывается тот самый светловолосый и голубоглазый парень, которого я видела на собеседовании. Ему невероятно идет форма. Непринужденным жестом он откидывает назад густые волосы и, поймав мой взгляд, улыбается и подмигивает. Тоже мне, дамский угодник.

— Тишина, это ты? — шепотом спрашивает, наклонившись ко мне. Меня обдает ароматом его изысканного одеколона. Молча киваю. — А я тебя помню, мы вместе стрельбу сдавали. Я Север, — продолжает он и протягивает руку.

Помню-помню. Как я промахнулась и попала стрелой в его мишень, а он в ответ продырявил мою, и мы просто поменялись одинаковым количеством очков. Встряхиваю его ладонь чуть сильнее, чем он ожидал. Кодовое имя ему очень подходит, в отличие от Сойки. Он хочет сказать что-то еще, но один из наставников берет рупор, и все разговоры постепенно затихают.

Порыв ветра сбивает с говорящего капюшон, и я узнаю мужчину из приемной: лысый, хмурый, в белом свитере.

— Всем вновь прибывшим — добро пожаловать на базу Цитадели “Вихрь”, — вещает он в рупор, отчего ближайшие сосны покачиваются и роняют шапки снега. — Объявляю церемонию распределения открытой. Наставникам просьба озвучить составы отрядов.

Они выходят по очереди: мужчины и женщины, тридцати-сорока лет, все, как один, в красных или синих штормовках и снежных очках, сдвинутых на лоб. Рупор ходит по рукам, наставники объявляют кодовые имена своих подопечных и представляются сами. Кому-то хлопают вяло, кого-то встречают бурными овациями, например, тренеров по имени Мелисса и Фауст. Третьим к ним выходит наставник по имени Ветер, и я вдруг узнаю ту веселую троицу, с которой недавно столкнулась в коридоре: синие куртки, одинаковые значки младших отрядов…