— Не знаю, как вам, но в данных обстоятельствах он придает уверенности мне.

Послышался звук, похожий на едкий смешок.

Здание начало слегка вибрировать. Снаружи шел сильный дождь.

Наверху была еще одна дверь. Последняя. И открытая. За ней виднелся хорошо освещенный коридор, заканчивавшийся закрытой дверью.

«То же самое, что лифт», — подумал Кавано. Едкий запах все усиливался. Он почувствовал, что все мышцы его тела напряжены. Что же такое происходит? Интуиция просто кричала, что надо немедленно убираться отсюда. Внезапно Кавано задумался над тем, сможет ли он выбраться из здания. Хотя за отворотом воротника прикреплен набор отмычек, их может оказаться недостаточно для того, чтобы открыть дверь внизу. Борясь с учащающимся дыханием, Кавано продолжал убеждать себя в том, что опасность грозит Прескотту, а не ему, поэтому клиент и предпринял все эти меры предосторожности, а не устроил ловушку для агента.

Он глянул на камеру видеонаблюдения в коридоре, куда ему предстояло войти. «Черт с ней», — подумал Кавано. Выступивший на руках пот раздражал его. «В конце концов, если бы Прескотт хотел убить меня, он уже имел возможность сделать это». Сердце колотилось, как бешеное, но чутье подсказывало, что следует принять ситуацию такой, какая она есть. Необъяснимое желание убежать отсюда было бессмысленным. «Нет никаких причин думать, что мне грозит опасность», — сказал себе Кавано. Ругаясь на себя, он принял окончательное решение и убрал пистолет обратно в кобуру. «Если я вхожу в этот коридор, от оружия все равно не будет никакого толку».

Звук захлопнувшейся за ним двери и громкий щелчок замка уже не удивили его. После полумрака, царившего на лестнице, яркий свет ударил по глазам. Ну, по крайней мере, исчез этот едкий запах. Кавано чуть успокоился и пошел к двери в конце коридора. Дойдя до нее, он повернул ручку и толкнул дверь. За ней оказалась ярко освещенная комната, уставленная мониторами видеонаблюдения и терминалами. На другом конце комнаты виднелось окно, заложенное кирпичами.

Но главным объектом в этой комнате был грузный мужчина лет сорока с небольшим, стоявший в окружении всей этой техники. На нем были широкие брюки и белая рубашка, весьма мятые. Рубашка просто прилипла к его внушительному животу, у подмышек также были видны пятна пота. Густые волосы песочного цвета были всклокочены, а лицо уже давно соскучилось по бритве. Мешки под глазами говорили о хроническом недосыпании. Зрачки глаз были расширены от нервного напряжения.

Мужчина навел на Кавано самозарядный «кольт» 45-го калибра, но дуло пистолета дрожало.

Кавано понял, что он хорошо сделал, убрав свой пистолет в кобуру. В противном случае этот человек выстрелил бы в него, не задумываясь. Изо всех сил успокаивая свое дыхание, Кавано поднял руки вверх, выражая покорность. Несмотря на то, что на него был направлен большой пистолет, находящийся в дрожащей руке, все нервное напряжение, которое скопилось внутри Кавано за время подъема по лестнице, было ничем, по сравнению со страхом, который испытывал стоящий перед ним человек. Никогда еще, если не считать боевых ситуаций, Кавано не видел столь перепуганных людей.

— Не забудьте, вы сами вызвали меня, — сказал Кавано. — Я пришел, чтобы помочь вам.

Прескотт продолжал держать пистолет наведенным на Кавано. Его зрачки расширились. Атмосфера страха в комнате продолжала усиливаться.

— Мне известен номер телефона для однократного звонка, я произнес все кодовые фразы. Эта информация есть только у «Всемирной службы защиты».

— Вы могли узнать все эти сведения у того, кого они послали, — ответил Прескотт. Дрожь в его голосе не была эффектом мобильной связи. Это был самый настоящий страх.

Дверь позади Кавано захлопнулась, щелкнул механизм замка с электронным управлением. Усилием воли Кавано подавил дрожь.

— Я не знаю, кто или что вас так напугало, но полагаю, что человек, который хотел бы добраться до вас, в последнюю очередь стал бы пробираться по тому пути, который вы так тщательно оборудовали. Логично предположить, что я не представляю для вас угрозы.

— Непредсказуемость — наилучшая тактика, — ответил Прескотт. Его рука, держащая пистолет, дрожала не меньше, чем его голос. — Кроме того, эта логика работает против вас. Если один человек не представляет угрозы, как он может обеспечить надлежащую защиту?

— Вы не говорили о защите. По вашим словам, вам надо исчезнуть.

Пятна пота у подмышек все увеличивались. Прескотт опасливо наблюдал за Кавано.

— Я всегда разговариваю с клиентом один на один, когда впервые встречаюсь с ним. Мне надо задать ряд вопросов, чтобы оценить уровень угрозы. Затем я определяю, каков уровень необходимой помощи со стороны при выполнении конкретного задания.

— Мне сказали, что вы служили в подразделении «Дельта», — проговорил Прескотт, облизывая свои полные губы, пересохшие от нервного напряжения.

— Верно.

Изнурительные тренировки сформировали у Кавано фигуру, классическую для спецназовца — мощные плечи и грудь, плавно переходящие в подтянутые и мускулистые таз и бедра.

— Много тренировались, — сказал Прескотт. — Вы думаете, этого достаточно, чтобы защищать другого человека?

— Хотите ознакомиться с моим послужным списком? — хмыкнул Кавано. Ему надо было во что бы то ни стало успокоить Прескотта.

— Если вы намерены убедить меня в том, что вы здесь для того, чтобы помочь мне, чтобы работать на меня.

— Не ставьте все с ног на голову. Когда я разговариваю с потенциальным клиентом, это не значит, что я хочу работать на него. Бывают случаи, когда я не желаю это делать.

— Хотите сказать, что клиент должен вам понравиться? — с отвращением спросил Прескотт.

— Иногда они мне не нравятся. Но это не означает, что они не имеют права на жизнь. Я защитник, а не судья. Однако имеются и исключения. Я не работаю с наркоторговцами, педофилами и другими явными ублюдками. Вы таковым не являетесь?

— Конечно, нет, — ответил Прескотт, глядя на Кавано с недоверием.

— В таком случае есть лишь одно условие, на основе которого я приму решение, буду ли я защищать вас.

— Какое?

— Вы готовы сотрудничать?

— Что? — переспросил Прескотт, моргнув.

— Я не могу защищать человека, который не в состоянии подчиняться моим приказам. Это один из парадоксов работы защитника. Некто нанимает меня. Теоретически он главный. Однако в вопросах обеспечения безопасности главным становлюсь я. Я начинаю отдавать приказания, и моему нанимателю приходится воспринимать меня в качестве начальника. Вы готовы сотрудничать таким образом?

— Все, что угодно, чтобы остаться в живых.

— Вы будете делать то, что я скажу?

Прескотт задумался, а затем опасливо кивнул.