– Могу, я все могу, – набитым ртом прошамкала Настя, – однажды я совершила подвиг. Настоящий. Как Лиза Чайкина. Почти что.

Лена заинтересованно прислушалась. Она не знала, кто такая эта Лиза Чайкина. И Лена абсолютно не умела совершать подвиги. Ее этому не учили в университете. Да и не девичье это дело. Разумеется, можно сравнить с подвигом каждодневную диету, но за нормированный вес молодого тела медаль не дадут. И по телевизору не покажут, и даже в газетах не прославят. Лена навострила ушки, приготовившись слушать истории про женские подвиги. А Настя прожевала один кусок и принялась за второй. При этом она не умолкала. Набитый рот выдавал странное месиво из шипящих звуков. Настя не думала о том, какое она производит впечатление на окружающих. Она жила легко и весело, опираясь на сумасшедшие амбиции. Они заменяли ей принципы.

– Однажды у меня сломался каблук. Как раз перед выходом на работу. Я не обратила внимания. Отдала туфли в починку, и в этот же день у меня начались неприятности на прошлой работе. Прямо как снежный ком покатился. Каблук, скандал и так далее. Чтобы успокоиться, я пошла в бутик – типа «посмотретьчтотампродаютичтолюдипокупают», при этом ничего не собиралась покупать. Вечная проблема с деньгами. И надо же было случиться, что на глаза мне попались черевички на шнуровочке. Милые такие, приятные, из телячьей кожи. Я чуть не умерла. Примерила – мои сапожки, сели, как влитые. Коленку закрыли, а голень приоткрыли. Сексуально, гламурно, просто писк! У меня сердчишко забилось, я себя в кулак сжимаю, хоть бы что. Дыхание частит, кровь бурлит, зрачки расширены. Пульс – двести ударов в секунду. В чистом виде наркомания. Цена этим черевичкам – две моих зарплаты. Подошла продавщица, посмотрела на меня, улыбнулась и предложила скидку. И я повелась на скидку. Знаешь, когда предлагают «халяву», всегда кажется, что ты у жизни вырвала золотой зуб. И он стал твоим. Задаром. Ну вот, купила я сапожки, пришла на работу, а у меня каблук опять возьми и отвались. На ровном месте. За рабочим столом. На новых сапожках. В этот же день меня с работы уволили. Я хотела пойти в бутик, чтобы они мне деньги вернули, но не пошла. И ты знаешь, почему? – сказала Настя и уставилась на Лену в ожидании ответа.

– Не знаю, – сказала Лена и вздернула кончик носа. Странная она, эта Настя. Ест много и с аппетитом, но не полнеет, вполне стройная девушка. Везет же некоторым!

– Обувная тема была предзнаменованием. Я сразу подумала, что это – тайный знак. На работе была плохая атмосфера, она вредно воздействовала на меня, если уж сапоги не выдерживают, как старые, так и новые, то что остается делать бедным людям? Вот так сапоги спасли меня от стресса. И я быстро нашла новую работу, а новые сапоги выбросила на помойку, чтобы они не напоминали мне о пережитом ударе судьбы, – хвастливо заявила Настя и шумно отхлебнула глоток чая.

«И жидкости много вливает в себя. В этой чашке помещается литр. И все равно на ее фигуре ничего не отражается, – подумала Лена и дернула плечом, она была недовольна собой. – Мне приходится регулировать потребление жидкости, калорий, белков и углеводов, а Настя наслаждается полнотой жизни. Сапоги за две тысячи евро выкидывает на помойку».

– А для меня шопинг, Настя, совсем другое качество жизни. Когда я покупаю себе новую косметику, мне кажется, что я превращаюсь в сказочную героиню. Я строю себе маску. Делаю новое лицо, – сказала Лена, стараясь говорить искренне.

В то время Истомина вообще не пользовалась косметикой. Маска Лене понадобилась чуть позже. А в тот момент, разумеется, она кривила душой, всячески притворяясь, чтобы поддержать тему разговора, уж очень ей хотелось подружиться с Настей.

– Чепуха, ты прячешься от жизни, – сказала Настя тоном опытного психотерапевта, – вещи для женщины – это дуновение ветра, капли дождя, солнечный свет. Вещи обязаны лечить наши душевные раны. Себя нужно создавать из вещей, а не из масок. Джинсы, ботфорты, корсет – и ты героиня из прошлого века. Амазонка, феминистка, воинственная суфражистка. Сарафан, очки и босоножки – и ты совершенно иная, романтическая и наивная. Кто смотрит на тебя – видит дождь, грусть, облака. Нам нет необходимости раскрашивать лицо. Зачем скрывать красоту под личиной? Ты кого-то боишься, Лена? – огорошила неожиданным вопросом Настя, она уже выпила чай и сидела, как на иголках, подпрыгивая и подскакивая, как теннисный мячик, по-видимому, мысленно она уже переместилась из столовой в офис.

– Я? – воскликнула Лена. – Нет, я никого не боюсь. Мне всегда нравилась косметика. Я люблю менять свой образ.

Лена никогда не думала о своем образе, тем более, о его смене. Этот разговор всплыл в памяти позднее, когда случилось то, что случилось. Истоминой поневоле пришлось поменять лицо. Она стала пользоваться косметикой, вынужденно, благодаря стечению обстоятельств. Но в эту минуту она еще ни о чем не знала.

– Опасное занятие, подружка, – засмеялась Настя, – оно может далеко завести. Нельзя иметь два лица. Второе – про запас, что ли? Идем вкалывать, а то нам с тобой попадет. Вообще без образов останемся. И заодно без зарплаты.

Лена покачала головой и осталась в столовой. Подружиться с первого раза не удалось. Не нужно было спорить с Настей. У каждой женщины свои секреты и свои пути-дорожки в этой жизни. Шопинг – модное увлечение многих женщин. Это убийственное времяпровождение для кошелька и здоровья. Лена любила красивые вещи, но к тратам стала относиться разумно, вышколив себя до чрезмерной пунктуальности. Лена осознала, что современный уклад жизни требует особых качеств от женщины. При посещении модных магазинов нужно быть сосредоточенной, осмотрительной и проницательной. Но ничего этого Лена не сказала Насте, она не поделилась с ней своими размышлениями, уже в то время Истомина скрывала от окружающих свое отношение к жизни. Она не любила распахивать душу наизнанку. Ни перед кем.

Взглянув на часы, Лена ахнула и стрелой помчалась в офис. На столе скопились бумаги, документы, отчеты. Все это нужно было куда-то определить, сдать, доложить, отправить. Даже для разумного и цивилизованного шопинга нужно еще заработать неисчислимое количество денежных знаков. Работа затянула Лену в свою трясину дел и обязанностей. И она погружалась туда все глубже и глубже. Иногда казалось, что погружение бесконечно, и нет ему ни начала ни конца.

Олег появился стремительно. Сказочный рыцарь возник перед Леной, словно джинн из бутылки, он загородил ей дорогу, широко раскинув руки. Она испуганно отпрянула, оглянулась по сторонам. В коридоре никого не было. Они были вдвоем, как на необитаемом острове.

– Леночка-Белочка, сегодня мы идем на Дворцовую площадь. Там будет петь Хворостовский, – сказал Олег и отступил в сторону, не желая создавать двусмысленного положения. Лена с сожалением посмотрела на его руки. Только что желанные и необъятные, широкие, как море, они юрко скользнули в карманы брюк. Олегу была к лицу модная роль мачо. Высокий, худощавый, надменный, весь в синем. Любит высокое искусство. Ходит на Хворостовского. В нем чувствуется тонкий вкус, интеллигентная высокомерность. Приглашение на концерт – разве это не показатель отношения к девушке?

– Хочу-хочу-хочу! – воскликнула Лена, чрезмерной пылкостью пытаясь загладить свою вину. Нельзя шарахаться от красивого мужчины, нельзя. Они этого не любят. Надо прильнуть к нему, сделав это как бы ненароком, случайно.