Эмиль одевается не спеша. Ему особо нечего надеть для такого случая… Все-таки он отыскал темно-синие брюки и старую белую рубашку. Сойдет. После этого он принял душ и заварил себе крепкий чай. Он знает, что не сможет ничего съесть. Жоанна появляется через час с волосами, заплетенными в косу, и сокрушенным видом.

— Я не смогла уклониться от прически…

— А платье?

— Тоже никуда не денусь…

Он не может удержаться от улыбки. Сами виноваты, заигрались. Будь они честны с самого начала, все было бы проще.

— Возьми одежду в сумку… Переоденешься по дороге, когда будем подальше от глаз Миртиль.

— Да… Я так и сделаю.

— Идем, поищем тихую улочку, чтобы я переоделась. Ты меня прикроешь.

Жоанне явно не терпится с этим покончить, но Эмиль не спешит. Он рассматривает ее. Платье Миртиль — допотопного фасона, широкое, прямое, до пят. Кружева покрывают бюст Жоанны, ее плечи и руки до запястий. Миртиль ушила V-образный вырез, чтобы он не был слишком широким и обрисовывал красивое декольте.

— Идем? — нервничает Жоанна.

Ей неловко, что он так странно на нее смотрит.

— Да. Идем.

Они направляются по улочке, обоим слегка не по себе.

— Ты… красивое платье, — говорит Эмиль, потирая шею.

Он не решается посмотреть ей в глаза. Не решается сказать, что она в нем красивая. Обоим станет еще более неловко. Однако это правда. Она в самом деле красива сегодня.

— А обувь-то хороша! — говорит он насмешливым тоном, чтобы сломать лед.

Из-под свадебного платья выглядывают золотые сандалии, выгоревшие от солнца, и вот он, знак того, что все это как бы понарошку.

Нелегкое дело найти пустынную улочку, чтобы Жоанна сняла платье, особенно в разгар фестиваля искусств. Деревня полна народу. Туристы прибывают со всех сторон, заполоняют все переулки, даже внутренние дворики, куда есть вход с улицы. Эмиль и Жоанна очень скоро оказываются в центре внимания. Туристы посматривают на них с любопытством, фотографируют, перекликаются. Они даже становятся предметом удивленных возгласов:

— О! Смотрите! Жених и невеста!

— Поздравляем, голубки!

Жоанна говорит сквозь стиснутые зубы:

— Боюсь, я не смогу переодеться!

— Мне очень жаль, — отвечает Эмиль. — Кажется, тебе придется остаться в платье на церемонию.

— Ничего страшного.

— Ты его снимешь сразу после. В мэрии должен быть туалет…

— Не беспокойся. Я переживу. Ничего.

Она спокойна, по своему обыкновению. Спокойна и слегка равнодушна. Он же нервничает. Не на него прохожие, восторгаясь, показывают пальцами, но он смущен сильнее. Они ускоряют шаг, чтобы побыстрее добраться до мэрии. Жоанна приподняла платье выше колен, чтобы не мешало. Ее выцветшие сандалии стучат по булыжной мостовой. Запыхавшись, они почти вбегают в холл мэрии. Служащая за стойкой приветствует их широкой улыбкой.

— До чего же красивы наши сегодняшние новобрачные!

Она усаживает их в уголке, мол, сейчас позову «господина мэра» и служащих, выступающих свидетелями. Сняв трубку телефона, она предупреждает всю эту почтенную публику. Жоанна неподвижна, невозмутима, сидит очень прямо. Ее давешнюю озабоченность как рукой сняло. Она снова спокойна. Эмилю же трудно усидеть на месте. Он искоса, украдкой поглядывает на нее. Ему хочется запечатлеть этот образ. Жоанна в винтажном свадебном платье, с волосами, заплетенными в косу, которую она перекинула через плечо, кружева, окутывающие ее руки и хрупкие запястья, белая ткань V-образного ворота, открывающего шею и начало груди. Через четверть часа, когда бумаги будут подписаны, она скроется в туалете и вновь наденет свое черное бесформенное платье. У него больше не будет случая увидеть ее такой. И он пользуется моментом. Для него теперь всегда будет две Жоанны. Жоанна в черном, молчаливая, равнодушная к своей судьбе, скрытая под просторными одеяниями и широкополой шляпой. И Жоанна в белом, красивая и женственная, мимолетный образ той, какой она могла бы быть, если бы жизнь сложилась иначе, если бы Леон не сделал ничего непростительного. Он уверен, что Жоанна до Леона и таинственной драмы носила цветные платья, заплетала волосы в косу и больше смеялась. Но он никогда не сможет в этом убедиться.

— Мадемуазель Жоанна Мари Тронье, согласны ли вы взять в мужья месье Эмиля Марселя Верже, здесь присутствующего?

Она смотрит на него. Они переглядываются лишь секунду, но, кажется, говорят друг другу многое. Этот взгляд говорит, что ему не о чем беспокоиться, что она обещала сохранить его свободу и скрепляет свое обязательство. Удивительно чистым голосом она отвечает:

— Да.

Мэр поворачивается к Эмилю. Тот едва слышит его слова.

— Месье Эмиль Марсель Верже, согласны ли вы взять в жены мадемуазель Жоанну Мари Тронье, здесь присутствующую?

Едва дав ему закончить фразу, он отвечает:

— Да.

Это смешит его свидетеля, муниципального служащего с лысой головой, который принимает это за поспешность от волнения.

— Именем закона я объявляю Эмиля Марселя Верже и Жоанну Мари Тронье связанными узами брака.

Повисает молчание. Они снова переглядываются с облегчением и слегка смущенно.

— У вас есть кольца? — спрашивает мэр. — Сейчас надо обменяться.

Жоанна вздрагивает.

— Ах да!

Она ищет карманы, но понимает, что на свадебном платье Миртиль их нет.

— В сумке? — шепчет ей Эмиль.

Она озирается и наконец видит черную сумочку с завязками, лежащую у ее ног. Свидетели улыбаются. Ах, волнение… — наверно, думают они. Порывшись внутри, Жоанна достает маленький черный футляр.

— Обменяйтесь кольцами.

Она открывает коробочку, протягивает кольцо Эмилю, тот шепчет:

— Ты должна мне его надеть.

— Да?

— Теперь мы узаконим этот союз, подписав акты гражданского состояния. Сначала новобрачные, потом свидетели.

У Эмиля взмокли ладони, но теперь ему лучше. Дело сделано. Поставить подпись — и они смоются. Он свободен. Что бы ни случилось дальше, решать его судьбу будет Жоанна. Он знает, что она выполнит его волю.

— Хорошо. Теперь я вручу вам свидетельство о браке, и можете идти.

Эмиль едва