– алкилфенолы (поверхностно-активные вещества или моющие средства);

– стероидные гормоны из естественных источников, таблеток и препаратов гормонотерапии;

– трибутил-олово (противообрастающая краска для больших кораблей и предохранения древесных поверхностей).

Хотя агентства, определяющие потенциальное влияние РЭС на людей и окружающую среду, очень ими интересуются, следить за этими веществами дорого и сложно. Новые способы измерения их концентрации и распределения в окружающей среде и биологических пробах обращаются к методу биопроб, зависящему от способности веществ стимулировать культуры раковых клеток молочной железы. К примеру, Шин и коллеги использовали генетически модифицированные клетки человеческого рака груди (MCF-7) для доказательства, что нонилфенол (продукт деградации пластификаторов и моющих средств), бисфенол А (пластификатор) и пентахлордифенил – ПХД и ДДТ – побуждают культуры раковых клеток к реакции в зависимости от дозы: чем больше РЭС добавлено в культуру, тем активнее она реагирует[236]. А. М. Сото показал, что сочетание наиболее распространенных веществ в окружающей среде имеет сильное и разностороннее влияние на культуры раковых клеток молочной железы[237].

Ксеноэстрогены («чужие» эстрогены) изменяют эстрогенный метаболизм и могут вести к прямому генетическому разрушению всего клеточного цикла[238]. Некоторые ксеногормоны и их метаболиты способны создавать свободные радикалы или иным образом изменять структуру и работу ДНК.

Ряд исследователей предполагают, что ксеноэстрогены вряд ли могут нанести нам урон, поскольку мы уже подвержены влиянию фитоэстрогенов. Однако человечество наверняка выработало защитный механизм от возможного вреда фитоэстрогенов. Более того, биологически устойчивые ксеноэстрогены и другие РЭС накапливаются в тканях тела до гораздо больших объемов, чем фитоэстрогены[239]. Все эпидемиологические исследования, которые я читала, предполагают, что фитоэстрогены защищают от рака груди, а ксеноэстрогены потенциально опасны.

Вряд ли нам поможет тот факт, что большинство врачей не интересуются окружающей средой, не знают о том, какие вещества используют в промышленности, сельском и даже домашнем хозяйстве, и не представляют себе степень их влияния. В октябрьском British Medical Journal за 1999 год написано, что урожайность посевов будет возрастать, однако объем удобрений, необходимый для такого роста, не назван[240]. В статье говорится:

«С 1945 года США и Канада (вместе с Австралией) превратились в самых крупных мировых экспортеров зерна. Средний рост урожая в этих странах до сих пор остается высоким. В США средний урожай зерновых возрос с 4,58 тонны с гектара в 1989–1991 годах до 5,04 тонны с гектара в 1995–1997 годах. Нет причин сомневаться, что средние урожаи продолжат расти с умеренной абсолютной скоростью».

В статье не упоминаются пестидицы и другие вещества, которые используются для увеличения урожайности. Входя в состав комиссий, я посещала многие встречи на тему здоровья и окружающей среды. На одной из встреч экологи внимательно смотрели презентацию медицинских специалистов. Однако прежде чем начался доклад первого эколога, все врачи ушли. К счастью, есть такие доктора, как профессор А. Дж. Макмайкл из Лондонской школы здоровья и тропической гигиены, автор книги «Перегрузка планеты» (CUP, 1993), разработавший концепцию причин плохого здоровья, связанную с окружающей средой, в том числе с индустриализацией сельского хозяйства и промышленными загрязнениями.

Согласно совместному отчету Европейского агентства по защите окружающей среды и Программы по защите окружающей среды ООН, опубликованному в 1999 году под заголовком «Химические вещества в европейской окружающей среде: низкие дозы, высокие ставки», на рынке существуют сотни (синтетических) химических веществ, и об их влиянии на людей и природу известно мало. С 1950-х годов они рассеиваются в воздухе и почве, реках и ручьях, в морях и прибрежных отложениях из-за коммерческого распространения, использования, утилизации и разложения примерно ста тысяч новых субстанций. По законам США и Европы наблюдение осуществляется всего за несколькими веществами. Большая его часть связана с анализами воды, но многие соединения, о которых идет речь, жирорастворимы, а не водорастворимы, поэтому эти схемы недооценивают их истинное влияние, а также степень распространения в окружающей среде. Таким образом, у нас нет систематической информации о концентрации и распределении большинства этих веществ. Мы мало что знаем о способах их воздействия, об их влиянии на природу и здоровье человека. И мы ничего не знаем о том, что происходит с этими веществами, когда они разрушаются в природе или в нашем организме (метаболиты).

Часто попадание таких веществ в окружающую среду намеренное – скажем, пестициды, – хотя последствия бывали непредвиденными и много лет отрицались. Иногда оно становилось негативным побочным эффектом промышленного производства. Вредные органические вещества скапливаются в окружающей среде из-за выработки энергии, особенно сжигания ископаемого топлива. Время от времени попадание вредных веществ в окружающую среду приводило к катастрофам, как это было с выбросом диоксинов в Лав Кэнел у Ниагарского водопада и в итальянском городе Севезо. Но обычно загрязнение – незаметный и постепенный процесс.

Объясню, как видим сложившуюся ситуацию я и мои коллеги, геологи и экологи.

По меньшей мере 3,5 миллиарда лет жизнь на Земле развивается в сложной взаимосвязи с окружающей средой. Современный человек, чья биохимия сформировалась в ходе биологической эволюции, появился в последнюю десятитысячную долю планетной истории (если принять историю Земли за сутки, мы появились всего десять секунд назад). Последние пятьдесят лет (а это доля секунды) мы драматически меняли типы и пропорции молекул в окружающей среде.