В общем, неравномерное усиление ударных группировок германских войск на южном и северном фасах Курского выступа, а также замысел вспомогательного наступления с целью активного прикрытия в секторе рек Короча и Сейм свидетельствуют, что германское главное командование использовало идею Гудериана по поводу асимметричного удара. Однако Генеральный штаб сухопутных войск не решился воплотить ее полностью, то есть сосредоточить основные силы для нанесения главного удара на корочанском направлении. Напротив, согласно приказу № 6 требовалось наносить главный удар на обоянском направлении, и Манштейн соответствующим образом распределил силы в пользу наступления на Курск со стороны Обояни. На наш взгляд, это объясняется представлениями германского командования относительно оперативных и стратегических бронетанковых резервов противника и наиболее вероятном направлении их использования советской стороной.

Во-первых, согласно некоторым свидетельствам[542], командование Воронежского фронта считало, что главный удар противника будет нанесен по направлению Белгород – Короча (тому самому, которое стали рекомендовать в качестве направления главного удара в позднейших исследованиях Курской битвы. – П.Б.), и преувеличивало значимость этого направления, поэтому ответный контрудар по флангам вражеской ударной группировки планировался Ставкой Верховного главнокомандования как в период подготовки оборонительной операции, так и во время ее проведения. Соответственно этим планам были расположены второй эшелон и оперативные резервы Воронежского фронта, включавшие танковую армию и два отдельных танковых корпуса, тогда как резервный стрелковый корпус специально прикрывал направление на Корочу.

Как показывают оперативные планы германского Генерального штаба сухопутных войск, немцы располагали информацией об этих бронетанковых силах русских. Следовательно, они должны были учитывать, что при наступлении на корочанском направлении бронетанковые соединения противника угрожают флангам немецких танковых корпусов, связанных фронтальными наступательными боями, а в случае успешного контрудара неприятель сможет отрезать всю немецкую группировку на левом берегу Северского Донца.

Кроме этого, глубокий обход укрепленных позиций Воронежского фронта с юга, через реку Северский Донец в направлении на Корочу, приводил немецкие танковые и моторизованные части к необходимости действовать в пересеченной лесистой местности[543], в гораздо менее выгодных для танков условиях, чем на обоянском направлении.

Во-вторых, немаловажное значение при подготовке оперативных планов проведения операции «Цитадель» играла степень осведомленности германского командования о количественном и качественном составе советских сил и средств, сосредоточенных в районе будущего сражения.

С одной стороны, по некоторым данным[544], германская разведка не смогла обнаружить 5 управлений общевойсковых армий, 26 управлений стрелковых корпусов, 6 управлений танковых и механизированых корпусов, развернутых в составе Брянского, Центрального и Воронежского фронтов, а из состава Степного фронта вскрыла только управления двух общевойсковых армий.

По мнению Д. Гланца и Дж. Хауза[545], советской Ставке и нижестоящим звеньям командования удалось скрыть наиболее важные перемещения войск и их сосредоточение, в особенности стратегическую перегруппировку войск, связанную с созданием Степного военного округа, поскольку Ставка в течение всего одного месяца переместила управления 27-й и 53-й армий с Северо-Западного фронта в район восточнее Курска, а 46-й и 47-й армий – в район к востоку от Харькова с Северного Кавказа. Хотя немецкая разведка определила все советские части в пределах Курского выступа, но не сумела выявить указанные армии и вообще почти не заметила формирование Степного военного округа, вследствие чего германское командование получило не совсем правильное представление о соотношении сил, не зная расположение, состав и потенциал советских стратегических резервов.

Согласно советской историографии[546], до начала Курской битвы немецкая разведка не раскрыла развертывание 10 советских армий Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Оценка обстановки Генеральным штабом сухопутных войск Германии на 19 июня 1943 года, когда принималось окончательное решение о проведении операции «Цитадель», показывает, что германское командование не располагало информацией о развертывании противником Степного фронта, а также неверно оценивало (преуменьшало) состав советских сил, сосредоточенных в полосе Центрального и Воронежского фронтов.

Генерал Меллентин отметил[547], что, как показало развитие событий, немцы недооценивали силы русских даже непосредственно в районе Курского выступа. Согласно докладу командира 19-й танковой дивизии генерала Густава Шмидта (Gustav Schmidt), оказавшемуся в распоряжении советских войск, здесь не предполагалось и четвертой части тех укреплений, что соорудили русские[548]. По утверждению маршала бронетанковых войск СССР Михаила Катукова[549], до начала операции «Цитадель» немецкой разведке так и не удалось полностью раскрыть систему советской обороны в полосе 6-й гвардейской армии Воронежского фронта. Вероятно, отсутствие у германского командования всей полноты информации о количестве советских войск и силе оборонительных позиций действительно послужило одной из причин для принятия решения нанести главный удар по кратчайшему расстоянию на Курск через Обоянь, в расчете быстро прорвать заранее подготовленную оборону противника.

Однако, с другой стороны, именно предпочтение наступлению накоротке, избранному Гитлером и Генеральным штабом сухопутных войск Германии для операции «Цитадель», свидетельствует, что если немцы и не располагали однозначной разведывательной информацией, то догадывались о концентрации больших резервов противника, поэтому не решились проводить глубокую операцию с обходом укрепленных районов у оснований Курского выступа. В частности, Генеральный штаб Красной армии и советская Ставка Верховного главнокомандования считали маловероятным, что перед угрозой контрудара со стороны советских стратегических резервов противник пойдет на неоправданный риск и станет широко маневрировать своими танковыми группировками с целью выхода во фланг и тыл Юго-Западного фронта[550].