10-го. По русскому (календарю) то был День Петра и Павла. День этот праздновался с таким же торжеством, как годовщина Полтавской битвы. Я вместе с прочими иностранными министрами был зван откушать к князю Меншикову, который в этот день задавал пир. На князе в тот день был небольшой парик, сделанный, по его словам, из волос самого царя, который время от времени стриг их и дарил ему. Князь подарил царю 200 боцманов, которых собрал в одной своей губернии. Все (эти боцманы) были благородного звания и владели крестьянами: (у иного было) 30, (у иного) 40, (у иного) целых 200 душ. (У Меншикова) много ели, (много) пили и (много) стреляли; и разгула, и шума было здесь столько же, сколько на любом крестьянском пиру. Среди обеда внесли цельного жареного быка; жарили его в течение двух дней. Попойку и кутеж мы выносили до 4 ч. утра.

11-го. Я посетил императорского посланника (Вильчека) на его дому (и) первый (сделал ему визит); он все время предоставлял мне старшее место. Дом его отвели до того неудобный, малый и плохо обставленный, что он выразил (было) готовность поселиться в собственных палатках, (но) подобное заявление было весьма дурно принято приказом. Заметив это и опасаясь немилости двора, (Вильчек поневоле) примирился (с обстоятельствами) и на собственный счет сделал в доме много переделок, так что по крайней мере (перестало) течь; но в других отношениях, например в смысле (помещения) свиты и прочего, было (по-прежнему) крайне плохо.

В этот день у князя Меншикова было большое собрание, (состоявшее) как из мужчин, так и из женщин. Тут все (присутствующие), без различия пола и состояния, вынуждены были прыгнуть в канал, вырытый князем на его счет у его дома, и простоять там два часа кряду, выпивая (заздравные) чаши. Одни только царевны были пощажены. Что до меня, то я от этого мужицкого праздника устранился.

Императорский посланник отдал мне визит (и) в моем доме пользовался старшим местом, точно так же, как я пользовался им у него.

14-го. Из Ладожского озера благополучно и счастливо прибыл (второй) 50-пушечный корабль. (Первый) пришел в мое отсутствие, когда я находился в Выборге. По размерам оба судна одинаковы: построены (они) из ели, но остов у них почти весь дубовый. Первое названо «Выборгом», ибо пришло в Петербург тотчас по взятии (этой крепости); второй «Ригой», так как Рига сдалась тотчас после (прибытия сюда этого судна).

16-го. Вечером за мной прислал царь. (Он) сообщил мне, что по последним известиям, (полученным с) гонцами, Рига готова сдаться, выговорив себе известные условия, и что для (переговоров) из города выслано два полковника, два (представителя) от дворянства и три от городского сословия.

17-го. (Желая) стяжать дружбу вице-канцлера Шафирова и заручиться его (покровительством) для моих дел со двором, я предложил взять к себе в дом его сына (с тем, чтобы) мой личный секретарь Расмус Эребо давал ему уроки. (Маленький Шафиров) переселился ко мне в тот же день и затем прожил у меня шесть месяцев. Обстоятельство это, действительно, оказало мне большую пользу по моим делам: с того времени вице-канцлер постоянно оказывал мне содействие во всем, в чем мог.

Выше упоминалось о слухах касательно того, что вице-канцлер Шафиров втайне (остается) жидом. В моем мнении (слухи эти) подтвердились (тем), что, как мне много раз случалось замечать, у меня за столом сын Шафирова не прикасался к свинине, а однажды, на мой вопрос, почему он ее не ест, отвечал, что ее не едят ни родители его, ни братья, ни сестры, ибо считают это грехом.

19-го. Получена радостная весть, что Рига сдалась на известных условиях царю. Из Петербургской крепости тотчас же произведен 21 выстрел, чтобы (созвать народ) в собор для (вознесения) Богу благодарений по случаю этого счастливого приобретения и победы, одержанной царем над врагом. В полдень царь пошел на своем буере к стоящему под Кроншлотом флоту, чтобы по обыкновению самому сообщить там радостную новость о взятии Риги. По этому (поводу) веселая попойка и выстрелы на флоте (продолжались) за полночь.

Обыкновенно, когда (при дворе) получается какая-нибудь добрая весть (или) в высшей степени приятная новость, царь, желая первым распространить ее, никого не выпускает из своего дома до тех пор, пока сам не сообщит ее тому, для кого она, по его мнению, особенно дорога и важна.

20-го. Ночью царь, на своей лейб-шняве «Лизета», вернулся в Петербург и проспал (на судне) до И ч. утра. (Около одиннадцати) с («Лизеты») сделан был сигнал, чтобы (в крепости) подняли праздничный штандарт и начали благодарственное служение. После обедни (был) отслужен молебен; потом три раза (кряду) произведены выстрелы изо (всех) орудий на крепостном валу.

В этот день была свадьба некоего князя Черкасского[265]. Он был так болен и слаб, что без посторонней помощи не мог стоять на ногах, и во время венчания два (человека) должны были его поддерживать, так что можно было скорее подумать, что он не женится, а умирает. Ввиду (общей) радости по случаю взятия Риги царь непременно хотел, чтобы свадьба (Черкасского) состоялась именно (нынче), а потому приказал поднять его из постели и привести в церковь для венчания.

Меня уверяли, будто бы царь и другие лица никогда не берут к себе в духовники монахов, (а избирают для этого) исключительно священников — (людей) женатых и (имеющих) детей. Причиной этому служит то, что русские, прежде чем получить разрешение от грехов, должны непременно во всех сих (грехах) исповедоваться и что при этом монахи были бы вводимы в соблазн рассказами о всяких беспутствах, однако в монастырях, где такого (соблазна) на исповеди опасаться нельзя, духовником может быть и иеромонах. Впрочем, (в настоящее время) царь, не желая более стеснять себя такими бесполезными правилами, (взял себе) в духовники бывшего игумена Хутина монастыря под Новгородом Феодосия Яновского, о котором упоминалось выше.

В (России) монахи в течение всей жизни не должны вкушать, ни (даже) отведывать мяса, (исключая те случаи), когда им предлагают его на званом (обеде) у какого-нибудь мирянина. (Тут они) могут его есть или не есть, (смотря по желанию). Однако правом этим монахи пользуются редко, в особенности из опасения ввести кого-нибудь в соблазн; но все же примеры (употребления иноками мяса) случались. Одеваются монахи с ног до головы в черное. На голове они носят (клобук) в виде шляпной тульи, снабженный наушниками; с (клобука) на спину ниспадает покров из черного крепа. Любопытно, что при поклонах монахи клобука не снимают (и обнажают голову) только в церкви, за обедней, во время причащения. В всех у них широкие безрукавные креповые рясы, (образующие) множество складок и спускающиеся до пола.

21-го. Сегодня подполковник Thehillac отправлен с письмами (обратно) в Копенгаген. (Перед отъездом) он получил от князя Меншикова 300 червонцев. Его сопровождает поручик Преображенского полка Пейч (Peitsch).