и их планы завершить программу перевооружения к середине 1942 года для немцев, конечно, тайной не являлись. Нанести удар следовало, пока СССР не укрепил новую границу и не заменил устаревшую боевую технику.

В-третьих, из-за финской войны у германского командования сложилось мнение, что советский колосс стоит на глиняных ногах и от сильного удара развалится.

Была и еще одна причина, финансовая. Содержать огромный, дорогостоящий Вермахт без ведения военных действий не имело смысла. Сухопутные бои велись только в северной Африке, где немцы и их итальянские союзники успешно теснили англичан. Потенциальный противник на суше оставался только один — Советский Союз.

Всю вторую половину 1940 года Германия ведет приготовления к «повороту на восток». В ноябре к трехстороннему пакту Берлин — Рим — Токио присоединяются Будапешт и Бухарест. Венгрия и Румыния соседствовали с СССР и могли предоставить Вермахту серьезную помощь, главное же — на их территории теперь можно было разместить силы вторжения.

Согласно замыслу самой большой в истории военной операции, получившей название план «Барбаросса», три армейские группировки «Север», «Центр» и «Юг» должны были вести наступление в направлении Ленинграда, Москвы и Киева. На первом этапе рассекалась и истреблялась сосредоточенная в приграничных регионах регулярная армия противника, затем танковые клинья при поддержке авиации устремлялись вперед и до наступления морозов выходили на линию Архангельск — Волга. Это был «блицкриг», расчет на быструю сокрушительную победу «в ходе кратковременной кампании» (цитата из приказа № 21, который фюрер подписал 18 декабря 1940 года). Там говорилось: «Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в западной части России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых крыльев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть пред-отвращено».

Датой начала войны Гитлер назначил 17 мая 1941 года. Завершить кампанию следовало за пять месяцев, то есть к концу октября.

Предполагалось стянуть к рубежу вторжения, от Балтики до Черного моря, основные силы германской армии — 183 дивизии и три воздушных флота. В нападении участвовали Финляндия, Венгрия, Румыния и Италия (последняя увязнет на Балканах и к началу операции прислать войск не сможет).

«Молниеносная победа» была возможна лишь при условии внезапности, а обеспечить скрытное сосредоточение четырех с половиной миллионов солдат на 3000-километровой границе представлялось задачей невозможной. И всё же она была достигнута.

Здесь сыграли роль два обстоятельства.

Немцы разработали комплекс мер с кодовым названием «Ауфбау Ост» («Восточное наращивание»), который совмещал переброску войск к советской границе с проведением многокомпонентной дезинформационной операции. Из самых разных источников в Москву поступали сведения, что Гитлер не повторит ошибки Наполеона и сначала добьет Англию, а уж потом станет добывать «жизненное пространство» на востоке; что, не сумев высадиться в Англии, немцы решили перенести направление главного удара в средиземноморский регион, через Балканы; что массовое перемещение армейских частей и техники производится, дабы вывести их из радиуса действия британской авиации. В операции прикрытия участвовали не только дипломаты, разведчики и всевозможные двойные агенты, но и сам фюрер. В ноябре 1940 года он радушно принимал в Берлине главу советского правительства Молотова и вел с ним весьма правдоподобную торговлю о будущем разделе мира, когда составление плана «Барбаросса» находилось уже на последней стадии.

Но еще важнее была самоуверенность Сталина, который не сомневался в своих аналитических способностях. Советский вождь был абсолютно уверен в том, что Гитлер действительно не повторит печальный опыт 1812 года и не затеет большую войну на востоке, пока сопротивляется Англия. Единственное, чего Сталин опасался — не сговорятся ли англичане с немцами о мире. В мае 1941 года, когда Рудольф Гесс, второе лицо в нацистской партийной иерархии, внезапно приземлился в Англии, казалось, что это опасение подтверждается. Но Черчилль в переговоры с Гессом вступать не стал, Лондон продемонстрировал решимость продолжать войну, и Сталин несколько успокоился — в тот момент, когда успокаиваться было никак нельзя.

Советская разведка, конечно, постоянно получала информацию о том, что немцы стягивают войска к границе. Но Сталин считал, что это происки британцев, которые пытаются спровоцировать обострение советско-германских отношений, и реагировал на тревожные сигналы с раздражением.

Можно сказать так: Сталин недооценил степень гитлеровского авантюризма. Осторожность и практицизм одного диктатора слишком контрастировали с азартностью и мистицизмом другого.

Ошиблись оба: Сталин на тактическом уровне, Гитлер на стратегическом.

План «блицкрига», и без того рискованный из-за жестких временных рамок, стал еще более зыбким, когда пришлось сдвигать сроки нападения.

Отсрочка произошла из-за ситуации, сложившейся на Балканах. Там одно за другим произошли два события, потребовавшие от Рейха срочного вмешательства.

При разделе мира между участниками нацистского пакта Греция «досталась» итальянцам, однако сначала надо было ее завоевать.

Вторжение началось в октябре 1940 года, но забуксовало. Греки получили помощь от англичан, перешли в контрнаступление и сильно потрепали армию Муссолини. К началу апреля 1941 года положение на греческом фронте стало таким тревожным, что Вермахту пришлось выручать незадачливого союзника. За три недели немецкие дивизии разгромили противника и оккупировали страну, но для этого понадобилось перебросить от советской границы всю 12-ю армию.

Одновременно, в конце марта, при участии британской разведки (есть сведения, что и советской) произошел переворот в Югославии. Удобное Берлину правительство было свергнуто. Допускать существование на южной границе Рейха враждебного режима Гитлер не мог. Югославскую «проблему» немецкая армия при помощи союзников по пакту тоже решила быстро, меньше чем за две недели, но опять-таки потребовалось снимать войска с восточного направления, а потом возвращать их обратно.

Нападение было сдвинуто с 17 мая на 22 июня. Впоследствии этого месяца Вермахту и не хватит — во всяком случае сам фюрер в конце войны объяснял неудачу «блицкрига» именно балканской отсрочкой.

Но вот «временные трудности» были наконец преодолены. Подготовка агрессии вышла на финишную прямую.

Хоть нападение и задержалось, в военном отношении Красной Армии это мало чем помогло. Кое-какие меры предосторожности были приняты. На запад из внутренних областей начали переводить войска, ускорили строительство аэродромов и замену устаревших танков, самолетов, орудий на новые, привели в состояние