половине XVIII века князья Турловы основывают селения Верхний и Нижний Наур. Старейшее Надтеречное селение Старый Юрт основано в 1705 году кабардинским князем Давлет — Гиреем Бековичем — Черкасским. Позже, также князьями Черкасскими, основывается село Бамат-Юрт[917].

Дореволюционные историки не только приводили общие сведения о чеченских князьях, но и ставили в пример конкретных чеченцев, своих современников, которые принадлежали к привилегированным сословиям. Так, в работе П.Г. Буткова приводятся следующие чеченские владельцы: Ахмет — Хан, Али — Султан Казбулатов, Кучук Мурза Расламбеков, Куденет Баматов, Асланбек Таймазов, Турлок Ахлов и другие потомственные влиятельные лица Чечни[918]. Не все феодалы могли претендовать на княжеский титул, большая часть их имела звание «юртан да», буквально «отец села, его владелец». Эта часть нахских феодалов обозначалась в российских источниках под титулом «мурза»[919]. По мнению российского правительства, «прямых и несомненных потомков прежних в Чечне князей», называют «князья», «эли» или «бии». Таких, к 1879 году администрация насчитала 10 семей, наделила их землёй и сохранила за ними их почётные звания[920].

Строительство башенных комплексов связано со стремлением феодализирующейся верхушки горных общин держать под контролем территорию того или иного ущелья, общества или дорогу, имеющую важное хозяйственное или военное значение. При этом на территории Чечни на горные селения приходится не более одной завершённой боевой башни[921]. Найти князя для чеченцев было очень трудно. Выбрать авторитетных представителей из своих старых знатных родов, по преданию, чеченцы опасались ибо такой князь, используя княжескую власть и опираясь на многочисленных родственных, территориально близких ему людей мог постепенно перестать считаться со старейшинами — проводить одностороннюю политику в пользу своих и превратиться в деспота, а попытка освободиться от такого князя породила бы страшную междоусобицу. Приглашать князя из далёких стран тоже не хотели.

Имеются предания, говорящие о попытках выбрать князя, об избрании князя, о приглашении князей со стороны, об ограничении княжеской власти советом старейшин, о свержении князей, об изгнании князей, о расправе народа над некоторыми особенно жестокими князьями[922]. Многое говорит о том, что чеченцы ранее страдали от княжеского деспотизма, свергнутого ими в последствии. Феодальные повинности, которые представителями вайнахской феодальной верхушки навязывались крестьянам, состояли в основном из подати зерном, скотом и орехами, содержания господского скота с восстановлением всех видов падежа. Заготовка сена и строительного материала, пастушество, изготовление ремесленных изделий — лежали на обязанностях крестьян. Не довольствуясь этим, феодалы стремились захватить в личное владение общинные земли и низвести крестьян до положения крепостных. Чеченская устная традиция сохранила немало примеров того, как князья расправлялись с крестьянами[923]. Борьба между нахскими обществами и княжеской верхушкой продолжалась на протяжении нескольких столетий и завершилась в середине XVIII века почти поголовным изгнанием или истреблением князей. Как гласит чеченское предание, князья стали сильно притеснять народ и как следствие, народ «совершил революцию», выгнал князей со своей земли и установил демократические порядки. Хотя «осколки» привилегированных сословий и остались в Чечне, но они пользовались своими правами наравне со всеми другими членами общества. Мелхистинцы свергли своего князя и решили больше не избирать князя, не приглашать его со стороны, и каждого, кто назовёт себя князем или захочет возвыситься над остальными, лишать головы. Земля Чеберлоевского князя Саркая после его смерти стала общинной[924].

После утверждения российской власти на Кавказе многие князья решили восстановить свои права с помощью новой власти, а также получить у правительства новые привилегии — дворянские. В Гражданском законодательстве Российской империи дворянство характеризовалось следующим образом: «Дворянское название есть следствие, истекающее от качества и добродетели начальствующих в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем обращая и самую службу в заслугу, приобрели потомству нарицание благородного. Благородными разумеются все те или от предков благородных рождённые или от монарха сим достоинством пожалованные»[925]. В России, во второй половине XIX века высшее сословие, во главе с императором, было военным. Чтобы попасть в высшее военное сословие необходимо было получить соответствующее образование. Но в этой среде существовали серьёзные сословные ограничения. Например, право на определение в военно-учебные заведения первого и второго классов (кроме кадетских корпусов) имели только дворяне, дети горских князей и первостепенных узденей, а также дети почётных мусульман Кавказского края. Однако письменные доказательства, заверенные российской стороной, на принад л ежно сть к определённому званию, имели только дворяне. Такая же ситуация складывалась и при приёме на работу, и в других областях. Поэтому горцы стремились получить у представителей власти документы, законно утверждавшие их в российском потомственном дворянстве, заверявшие их княжеский статус. В конвой императора России также набирали горцев из почётных княжеских и дворянских фамилий «достаточного состояния»[926].

Горцы, считавшие себя потомками князей и биев, относившие себя к привилегированному сословию, стали добиваться путём ходатайств и даже в судебном порядке, признания за ними их сословных прав. Прежде всего претенденты на дворянское достоинство добивались признания своих прав на землю. В конце — концов сословное подразделение среди горцев Северного Кавказа в принципе было признано правительством, но это было сделано формально, законодательной санкции на это сословное подразделение не последовало[927].

В 1859 году штабс-капитан Базар Мамилов, по происхождению кистинец, аргументируя права своей фамилии на княжеский титул, в частности, говорил: «Кистиния всегда охранялась от неприятеля дружиною, собиравшейся по приказанию наших предков, и была всегда предводительствуема нами же». Столь важная социальная позиция, занятая в обществе военными дружинами, и в первую очередь их предводителями, позволяла им контролировать «производственные отношения» на определённой территории[928]. У чеченских князей были свои фамильные печати с арабской вязью, что также подтверждало их высокий статус[929].

В 1871 -72 годах в Терское областное правление поступило много заявлений от жителей Чечни, с просьбой подтвердить их принадлежность к высшему сословию в российском законном порядке. Так, например, житель села Верхний Наур, капитан Кучук Турлов, понимая, как важно для бюрократии документальное подтверждение, представил администрации удостоверение, выданное ему членами горского общества, для доказательства его княжеского происхождения. В своём заявлении Турлов писал: «Считаю себя потомственным князем, ходатайствую о признании потомственными князьями моих сыновей». Причём это был довольно тонкий подход к делу, ведь он не просил за себя, а только за сыновей, но подтверждая в потомственном звании наследников, он сам автоматически становился российским дворянином. Отставной майор Арсланбек Таймазов из Брагунов ничего не просил, но утверждал: «Происходя от предков Князей, считаю себя Князем»[930]. Житель села Новый Юрт, Эльмурза Арсамеков, просил подтвердить его высокое происхождение, ссылаясь на то, что предки его,