Через два дня сделка была заключена, подписана и деньги заплачены, а я в качестве нового капитана, Бертрам — моего помощника, вступили во владение судном. Роза и карлик должны были на другой день присоединиться к нам.

Имя «Фульвио» исчезло, и мой предшественник предложил мне окрестить судно по моему желанию. Пираты очень любили эту церемонию, потому что она обязывала меня делать подарки и поить всех. Я не мог отказаться от исполнения установленного обычая и через несколько дней имя «Гуго» украшало наше судно, а с наступлением ночи началось шумное веселье; пили, пели и угощались. Бертрам объявил, что чувствует себя как в раю; забывая свое высокое когда-то происхождение и духовное достоинство, он пьянствовал и обнимался с пиратами, а баронесса Роза делала уже глазки красивому бледнолицему, с пламенными глазами, итальянцу.

Я перенял костюм своего предшественника и, по его примеру, надел черное бархатное платье с красным поясом, за который заткнул два кинжала; один из них был тот, который 180 лет находился в груди моей красавицы-прабабки.

Открыв праздник и выпив за успех нашего судна и его экипажа, я отошел в сторону и, опершись о снасти, задумался. Имя «Гуго» было древним и знатным рыцарским именем; в течение веков наследники дома Мауффен со славой и честью носили его, и гордость моя жестоко страдала теперь, когда мое имя украшало разбойничье судно.

На другой день корабль поднял якорь.

* * *

Я обхожу молчанием следовавшие затем годы, которые, хотя и были полны приключений, но не имели отношения к главным событиям моей жизни, в которой я теперь исповедуюсь. Лет через восемь, а то и больше, после моего первого отъезда из Венеции, случай снова привел меня в эту царицу Адриатики, и я не захотел пропустить случай повидать своего друга Пеллегрино.

Я отправился в его гостиницу, и мы сидели за столом, попивая и болтая; но внимание наше привлекли трое вошедших мужчин в черном, и шедший впереди, вероятно, главный, показался мне знакомым. Это был человек высокого роста; длинные белокурые волосы и такая же борода окружали его матовой белизны лицо с большими черными глазами, грустными и задумчивыми; белая и тонкая рука его лежала на рукоятке кинжала, украшенной бриллиантами, и на пальце, как капля крови, сверкал огромный рубин. Глаза мои были прикованы к этому человеку, которого я несомненно где-то видел, вдруг, задыхаясь, я вскрикнул, узнав его. При появлении незнакомца Пеллегрино стремительно встал.

— Синьор капитан Негро! — произнес он, кланяясь до земли.

Но восклицание мое уже привлекло внимание капитана. Сверкая глазами и конвульсивно сжимая рукоятку оружия, он подошел ко мне:

— Так я не ошибся. Имя твоего судна выдало тебя, граф фон Мауффен. И тебя тоже, обесчещенным, судьба привела сюда. Но не в этой харчевне я вызову тебя на бой и заплачу свой долг. Нет! Я сыщу тебя в открытом море, подлый похититель моего счастья и чести, и помни, когда «Гуго» встретит «Негро», это будет смертный бой и кончится он только, когда один из нас победит.

— Я к вашим услугам, граф, — ответил я, стиснув зубы. — Я также жажду смертного и решительного боя, но я должен сказать вам, что у нас нет цели, которую стоило бы оспаривать: прекрасная Розалинда вас забыла. Она вышла уже давно за Курта фон Рабенау и, как говорят, безумно любит его.

Левенберг побледнел, а я с удовлетворением увидел, что поразил соперника в самое сердце и что одну минуту он был совершенно подавлен; но, почти тотчас же, он вспыхнул до корней волос и гордо выпрямился.

— Нет, и тысяча раз нет! Ты лжешь, граф фон Мауффен! Я верю, что она вышла замуж, потому что молодая и красивая женщина нуждается в защитнике; но чтобы поверить, будто она любит кого-нибудь, кроме меня, я должен услышать это от нее самой. Берегись, злодей, ты ответишь мне и за эту клевету.

Он с гордым видом отвернулся и прошел в смежную комнату. Хозяин слушал нас, открыв рот от изумления.

— Corpo di Bacco! — прошептал он. — Два знатных синьора графа!

Ворча и качая головой, он направился в комнату, где находился капитан Негро.

Я облокотился на стол, занятый своими мыслями. Каким образом оказался в живых Лео фон Левенберг, убитый моей собственной рукой? Я припоминал, что тело его исчезло и его не могли найти; но кто скрыл его и лечил так искусно, что он выжил после ран, которые я считал смертельными? Я согласен, что он мог признать меня, встретившись лицом к лицу; но как проведал он, что я — пират и капитан «Гуго»? Тайна! Во всяком случае, вид этого человека, все еще красивого и страстно любимого Розалиндой, пробудил во мне былую ненависть, и я ждал минуты померяться с ним оружием.

Я вышел из гостиницы и вернулся на судно, где рассказал друзьям странную историю моей встречи с Левенбергом. В тот же вечер мы вышли в море. Но прошло несколько месяцев, а мы все еще не встречали «Негро», и воспоминание об этом случае понемногу сгладились.

* * *

Однажды утром Бертрам указал мне черную точку на горизонте. Так как ветер был попутный, мы направились в ту сторону, и вскоре я увидел большую, тяжело нагруженную генуэзскую галеру; она старательно маневрировала, чтобы уйти от нас. Я поставил все паруса, и мы быстро шли вперед, но вдруг с досадой заметили, что не мы одни гнались за этой богатой добычей: показалось еще одно судно и шло прямо на нас. Судно было окрашено в черное. Я вздрогнул, когда прочел его имя «Негро». Странный случай свел нас на одной и той же добыче.

Бросив преследование галеры, мы сошлись с врагом, и между нами завязался ожесточенный бой. Мои молодцы, возбужденные обещанием хорошей награды и озлобленные тем, что у них оспаривали их добычу, дрались как черти; но, вероятно, экипаж «Негро» был значительно больше нашего. Палуба наша была залита кровью, и защита становилась с каждой минутой труднее. Сцена была ужасная; в воздухе стояли оглушающие крики бойцов, которые спотыкались об тела и скользили в лужах крови. В этой свалке я пытался добраться до Левенберга, как вдруг один гигант-разбойник с «Негро» напал на меня. Битва была коротка; страшный удар по голове оглушил и свалил меня. Я еще слышал, как победитель мой крикнул:

— Победа! Капитан «Гуго» взят.

Дальше я потерял сознание.

Придя в себя, я увидел, что лежу связанный на палубе «Негро», а в нескольких шагах от меня Бертрам, Роза и карлик, также связанные. Осмотревшись, я понял, что Левенберг возобновил погоню за галерой. Немного позади колыхался мой бедный «Гуго», и по долетавшим до нас отдаленным крикам видно было, что избиение и грабеж еще продолжались.

Вскоре торговое судно было настигнуто, и, после слабого сопротивления, Негро с частью своего экипажа вскочил на палубу этой галеры. Не знаю, что там произошло. Раз только звучный голос Левенберга ясно долетел до меня:

— Я оставляю даму заложницей до тех пор, пока вы не внесете условленный выкуп.

Через несколько минут он появился, неся на руках женщину, которая головой прижалась к его плечу; ставя ее на палубу, он в неописуемом восторге воскликнул по-немецки: