пострадали деревянный настил на лавочках и внутренняя часть туалетных кабинок, — говорит адвокат Леонид Орехов. — Сотрудники дали показания, что заключенные их избили. Якобы пострадали трое сотрудников угрозыска и один работник ИВС. Заключенным вменили дезорганизацию деятельности учреждения, применение насилия, опасного для жизни, и угрозу применения насилия.

«Вы загремите всерьез и надолго», — стращали «бунтарей» полицейские. Один из мужчин написал письмо в СПЧ, где просил разобраться.

Дела о бунтах — не самая любимая тема для адвокатов, но мы нашли юристов, которые согласились бесплатно помочь «дезорганизаторам». И вот в ходе судебного разбирательства удалось доказать, что никто полицейских не бил и даже не угрожал им, что никаких серьезных травм у стражей порядка нет (ссадины и синяки некоторые получили, когда сами применяли силу и тащили заключенных из камер по коридору).

Но оправдать по статье 321 УК РФ? Такого в истории еще не было. Так что вердикт был обвинительный. Зато суд переквалифицировал дело с части 3 на часть 2 (признав вред неопасным для жизни) и исключил обвинение в угрозе насилием. В итоге вместо 12 лет, которые запрашивал прокурор, обвиняемым дали от нескольких месяцев до двух лет.

— Очень часто вменяют дезорганизацию тем, кто попал в «пресс-хату» на «ломку» и смог найти возможность сообщить об этом адвокатам, а те начали писать жалобы и возмущаться, — говорит в прошлом работник прокуратуры, юрист Алексей Федяров. — Поднялся шум, надо заключенных обуздать, а как это сделать? Обвинить. Такое иезуитство получается. Вообще сама по себе дезорганизация работы учреждений при нормальном режиме зэкам не нужна. Последний, кто в этом заинтересован, — осужденные.

— Сегодня за решеткой стало больше конфликтов, — уверен эксперт по криминальному миру Михаил Орский. — Тюремные власти требуют от зэков скрупулезного соблюдения правил внутреннего распорядка, при этом сами не выполняют свои обязанности. А как только зэк начинает спрашивать про свои права, сразу вменяют нарушения или, того хуже, бунт. Вообще, «отрицаловки» в лагерях стало меньше, а уголовных дел — больше.

Глава 5

Сажать не пересажать

Уникальная и одновременно парадоксальная ситуация сложилась в судебной системе. Фемида выступила в роли унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Российские суды все чаще избирают самую жесткую меру пресечения даже в тех случаях, когда можно ограничиться домашним арестом или залогом. Но судьи возмущены тем, что ФСИН вывозит заключенных из переполненных СИЗО в другие регионы, тем самым «препятствуя скорому правосудию».

Количество заключенных в СИЗО в ноябре 2022 года снова выросло. В следственных изоляторах страны находится почти 113 000 человек (на 2000 больше, чем в аналогичный период прошлого года). В 13 регионах, включая Московский, переполненность следственных изоляторов составила от 14 до 40 %. В Белокаменной уже по традиции самая плохая ситуация в СИЗО № 4 (перелимит 33 %) и в СИЗО № 1 «Матросская Тишина» (больше 50 %).

На встрече в Минюсте в конце ноября 2022 года правозащитники не могли не спросить про переполненность изоляторов. Директор ФСИН России Аркадий Гостев отрицать проблему не стал; более того, дал понять, что сегодня это главная головная боль всей тюремной системы, но резонно заметил, что ФСИН тут точно не виновата.

Кто ж спорит.

В свое время в Госдуму был направлен законопроект, который позволял бы начальникам СИЗО не принимать новых заключенных при отсутствии свободных мест (в некоторых странах в таких случаях человека ставят в очередь). Но тогда отрицательный отзыв на него дали все силовые структуры, включая СК и ФСБ.

— Если начальник СИЗО не примет арестанта, против него могут возбудить уголовное дело, — заметил на встрече Гостев.

И тут он тоже прав. Но как решать проблему? Ведь что получается: люди до приговора, то есть еще не признанные виновными, спят на полу или на лавках, но по очереди. Вообще из-за перелимита за решеткой нарушается целый ряд прав человека.

С учетом этого ФСИН рекомендовала начальникам СИЗО принимать решение об этапировании в другие регионы (где посвободнее) тех заключенных, кто был осужден, но чей приговор еще не вступил в законную силу. В этом случае права человека тоже нарушаются, ведь он лишается возможности встреч с адвокатом (мало кто готов ехать в другой город для оказания услуг, а если и готов, то за дополнительную плату), близкие не могут отправить передачу и т. д.

И это еще большой вопрос, что хуже: спать на полу или отправиться по этапу в неизвестном направлении, сменяя одно транзитное СИЗО на другое, потом на третье, четвертое (в колонию такого человека не имеют права определить, потому что приговор в силу не вступил)?

— ФСИН создает нам большую проблему, — говорит судья Московского городского суда[38]. — Человек подал апелляционную жалобу, ему нужно знакомиться с аудио, протоколами и т. д. И вообще он хочет присутствовать на заседаниях. А его увезли в другой регион. При этом возвращают небыстро, да и сам процесс этот непростой.

К слову, на «путешествия» заключенного из одного региона в другой тратятся немалые бюджетные деньги. Но ФСИН настаивает: это лучше, чем если он будет находиться в невыносимых условиях, которые неизбежны при перелимите.

Руководство ведомства видит только один выход: чтобы суды реже применяли самую жесткую меру пресечения. Судьи в приватных беседах признаются, что те из них, кто отказывается брать под стражу по ходатайству следствия, рискуют попасть под особый надзор спецслужб, поскольку такого судью автоматически начинают подозревать в коррупции.

На Х съезде судей, который прошел в Государственном Кремлевском дворце с 29 ноября по 2 декабря 2022 года (перед этим съезд был аж шесть лет назад), тоже говорили о том, что заключать под стражу нужно лишь в самом крайнем случае, что это слишком жесткая мера пресечения и не должна применяться ко всем подряд.

Домашний арест, залог, подписка о невыезде, ограничение определенных действий — все это можно выбрать для подозреваемого обвиняемого вместо СИЗО. Судья имеет на это полное законное и моральное право. Почему же не всегда выбирает? А для многих заключение под стражу оказывается билетом в один конец: в Москве в 2022 году рекордное число заключенных умерло от болезней.

Эпилог

Российская тюрьма пережила период сильных потрясений. Однако она не только выжила, но и, несмотря на многое, продолжила путь к гуманизации: все