А вот теперь будем освобождаться!

Перебрала все доступные заклятия. Подходящих, конечно же, не нашлось, поскольку у боевых клириков сплошь атакующие или защитные… Хотя… В запасе имелось одно – «Бег жизни», но неизвестно, подойдет ли оно в этих обстоятельствах?

Заклятие было пакостное, за него приходилось расплачиваться. Оно могло замедлить или ускорить течение жизни, отчего тот, на кого его накладывали, мгновенно старился или впадал в летаргию. Но расплата приходила, если его применяли против живого существа. А что будет, если направить его на неживое?..

Использовать заклятие огня, чтобы поджечь веревки, было страшно – боялась поджариться сама. До сих пор у меня с ним были нелады. Сделать же так, чтобы путы стали трухой, попытаться можно. Решающим стало соображение, что заклятие «Бег жизни» на меня никак не подействует. В худшем случае я могла потерять сознание, оставшись при этом совершенно голой, – одежду обязательно зацеплю, раз веревки слишком плотно намотаны.

Приступим?!

Потихонечку, полегонечку, начав с ног, я стала добавлять к силе заклятие, слово за словом. И вроде дело пошло. Веревки начали ослаблять свою хватку, запахло мешковиной, в носу засвербило от пыли, захотелось чихнуть. Ногам стало зябко… Ой! Кажется, я «слегка» перестаралась…

Отпустив заклятие, я попыталась напрячься и порвать путы. Раздался тихий треск, веревки начали поддаваться. Еще!.. От напряжения сжала зубы, аж желваки на скулах заходили… Еще усилие!.. Наконец веревки лопнули и свалились с меня.

Пару минут рассматривала плавающие перед глазами круги, стараясь при этом удержать нить, соединяющую с оружием. Удалось.

В итоге я освободилась, но оказалась совершенно потрепанной, как будто меня собаки драли. Тюремщики умотали меня в несколько веревочных слоев. Форменные садисты. Вот из-за этого и из-за того, что рассчитать силу в заклятие оказалось довольно сложно, я и была сейчас в отрепье. Лохмотья, в которые, кажется, превратилась моя одежда, подошли бы разве что нищему.

Размявшись, я запалила крохотный огонек меж пальцев и стала осматриваться. Меня посадили во что-то вроде колодца или каменного мешка: ни двери, ни решетки. Стены тоже были странные, сложенные из черных гладких, словно отполированных камней. Прикоснулась к ним кончиками пальцев – и остатки силы во мне исчезли в мгновение ока. Пришлось вновь помедитировать, чтобы зачерпнуть новую порцию.

Камера оказалась непростой, как раз для таких, как я: стоит прикоснуться – и все, ты пустышка. Слава всем богам, что тот мужчина в тумане обронил кошелек! Может, он ему и нужнее, но будет просить – не отдам. Если бы не подвеска – куковать бы мне тут замотанной как гусеница.

Теперь надо выбираться. Но идей не было. Подстелив остатки куртки, я уселась на пол. Минуты уходили одна за другой, огонек горел, вычерпывая мои силы. Эх, скоро мне придется тянуться за новой порцией… Нет, стоп! Не может быть! Не способен такой мини-светильник расходовать так много.

Я взвилась на ноги, пытаясь понять причину. Покрутилась вокруг, ощупала зад в поисках дырок на штанах. Все чисто, точнее, цело! Так что за?! Камера!!! Это камера!

Она потихонечку вытягивала из меня божественную силу. И чем я дольше в ней находилась, тем сильнее она присасывалась, словно распробовав новое блюдо.

Нужно срочно убираться отсюда! Но как?!

Мелькнула мысль, и я, потянувшись по нити, сколько возможно зачерпнула силы, так что волосы затрещали и встали дыбом, и со всей мощи обрушила ее на преграду, что установили мне эти мерзавцы.

Удар!.. Шок… Голова закружилась, я словно оказалась в центрифуге, которая вращалась одновременно во все стороны. Не знаю, как устояла на ногах, но в ответ сквозь дыру в преграде на меня хлынул поток бесконтрольной ярости, бешеного бабского крика и истерики…

Мигом обрубив все каналы и даже бросив путеводную нить, я пыталась отдышаться. Едва пришла в себя, в голове возник один-единственный вопрос: «Что это было?!» Нет, я поняла, что проделала брешь в преграде. Но вот ЧТО обрушилось на меня оттуда?! Какой-то непонятный домашний скандал, который жена устраивает мужу, когда он приходит домой пьяный, весь в помаде и с торчащим из кармана лифчиком. Причем не единственный скандал, а концентрированная смесь сотен таких скандалов в одном! И все это швырнули мне в лицо…

Снова попыталась потянуться через нить за силой, а потом к преграде. Все повторилось.

Осторожно опустившись на пол, потрясла головой, стараясь прийти в себя. Интересная штука получается… Это что, Лемираен скандалит? Хотя ТАМ больше некому – с той стороны преграды только боги со своей силой. Значит, богиня сейчас устраивает разнос своему муженьку с битьем посуды об пол, как простая баба?

На меня напал смех. Такая могущественная, светлая, строгая, но всепрощающая и прочая, прочая, какой она казалась в начале моего появления в Бельнорионе, сейчас ведет себя как склочная, мелочная и капризная дамочка?!

Вот это засада! Вот это я вляпалась! Я смеялась, утирая слезы, напряжение выходило неудержимым хохотом. Ну и мирок, ну и боги… Это же надо?! Семейный скандал у властителей мира! Умереть не встать!.. А ведь точно, если продолжу заливаться, как полоумная, помру здесь и не встану.

Не знаю, чем соображала в тот момент – то ли дурь Лемираен ударила в голову, то ли это я от безвыходности повредилась умом, – но, потянувшись по нити, ухватила последние остатки из клевца и обрушила их на обломки преграды. Только вот потом закрываться не стала, пропуская все через себя…

Очнулась на полу все в той же камере. Хотя нет, не совсем в той. Прежде гладкий камень теперь походил на ноздреватый рассохшийся поролон. Через огромный оплавленный проем в стене камеры, за которым располагался коридор с такой же дырой в стене, лился свет заходящего солнца, а ветерок обдувал вспотевшее от жары лицо.

Кряхтя, поднялась на четвереньки и двинулась к образовавшемуся выходу. Пол крошился под ладонями, прилипая мелкой трухой.

Добравшись до проема, я ухватилась за него и, помогая себе руками, кое-как поднялась на ноги. Качало меня, как пьяного боцмана в штиль, и состояние было соответствующее: картинка плыла перед глазами. Однако, в отличие от вышеописанного персонажа, я все же кое-что соображала, а именно, что необходимо срочно уходить отсюда. А еще лучше будет, если при этом умудрюсь найти свои доспехи и оружие.

Перевалившись через невысокие остатки стены, вышла в коридор и уже по стеночке принялась выбираться. Сейчас меня можно было брать голыми руками, но отчего-то навстречу никто не спешил. Тот «бадабум», что я устроила, должны были слышать за милю. Однако кругом стояла тишина.

Камера, в которой меня держали, оказалась на первом этаже, и я наконец выбралась на свет. Охраны на пути не было. Лишь во внутреннем дворе, вымощенном квадратными каменными плитами, поняла, почему.

Все, кого увидела, лежали без сознания. У тех, кто оказался ближе к казематам, из ушей и носа текла кровь; кто был дальше – просто лежали сломанными куклами. Я сразу же сообразила, что это моих рук дело.