«Если американский народ когда-либо позволит банкам контролировать эмиссию своей валюты, то вначале произойдет инфляция, а затем – дефляция, банки и корпорации, которые возникнут вокруг них, лишат людей всякого имущества, а их дети окажутся беспризорными на континенте, которым завладели их отцы. Право выпускать деньги должно быть отнято у банков и возвращено конгрессу и народу, которому оно принадлежит. Я искренне полагаю, что банковские институты более опасны для свободы, нежели регулярные армии»[154].

Однако вскоре на смену БСА пришел новый центральный банк – Первый Банк Соединённых Штатов (ПБСШ), создание которого «проталкивал» Александр Гамильтон (за ним стоял Банк Англии и Натан Ротшильд). ПБСШ просуществовал 20 лет (срок действия выданной ему лицензии). В 1811 году находившийся в то время у власти четвёртый президент страны Джеймс Мэдисон категорически выступил против продления срока действия лицензии ПБСШ. Некоторые авторы пишут, что Натан Ротшильд «предупредил, что Соединённые Штаты окажутся вовлечёнными в самую катастрофическую войну, если лицензия банка не будет продлена»[155]. Совпадение или нет, но в 1812 году Англия начала войну против Соединённых Штатов.

Созданный через несколько лет Второй Банк Соединённых Штатов (ВБСШ) начал активно воздействовать на экономическую и политическую жизнь страны. Через несколько лет после учреждения ВБСШ «накачал» хозяйство страны большим количеством денег, количество которых многократно превышало золотой запас, и это создал экономический бум и инфляционный рост цен. Затем началось изъятие денег, за чем последовали резкий экономический спад и дефляция.

При президенте Эндрю Джексоне началось расследование деятельности ВБСШ, комиссия по расследованию, в частности, констатировала, что «не вызывает сомнений, что это сильное и мощное учреждение было активно вовлечено в попытки оказывать влияние на выборы государственных служащих с помощью денег». Джексон вступил в серьёзное противостояние с председателем Банка Николасом Бидлом.

В 1832 году президент страны Эндрю Джексон начал свою вторую предвыборную кампанию под лозунгом: «Джексон и никакого банка!» В том же году он потребовал отозвать лицензию у банка и в своем выступлении перед Конгрессом обосновал своё требование:

«… Более восьми миллионов акций этого банка принадлежит иностранцам… разве нет угрозы нашей свободе и независимости в банке, который так мало связывает с нашей страной?… Контроль нашей валюты, получение денег нашего общества и удержание тысячи наших граждан в зависимости… были бы значительно больше и опаснее, чем вооруженная сила врага»[156].

С большим трудом Джексону удалось перевести средства казначейства со счетов ВБСШ в другие банки (для этого ему пришлось заменить двух секретарей казначейства, только третий секретарь исполнил указание Джексона). Бидл объявил войну президенту страны, резко сжав объём денежной массы в обращении, что вызвало депрессию в хозяйстве. Вину за кризис люди из окружения Бидла пытались взвалить на президента Джексона, удалось даже начать процедуру импичмента. Противостояние между группой Джексона и группой Бидла достигло апогея. С большим трудом президенту удалось добиться ликвидации ВБСШ. Кстати, президент не только сумел отозвать лицензию Банка, но также в кратчайшие сроки (к началу 1835 года) погасить полностью все долги правительства.

Это вызвал бешенство со стороны ростовщиков. На президента Джексона было совершено два покушения, но, к счастью для него, оба оказались неудачными. Эндрю Джексону в отличие от других американских президентов, которые вступали в схватку с ростовщиками, удалось умереть своей смертью. Он дожил до 77 лет и любил повторять, что главное достижение его жизни – ликвидация банка.

Убийство А. Линкольна в театре «Форд»

Тем не менее, борьба по вопросу создания центрального банка продолжалась. Некоторые президенты пытались вернуться к беспроцентным неразменным деньгам, которые напоминали «колониальные расписки». Например, это сделал президент А. Линкольн. Для ведения войны с южными штатами он обратился за кредитами к европейским банкам, контролируемым Ротшильдами. Банкиры предложили деньги под высокие проценты (от 24 до 36 % годовых). Это подвигло Линкольна принять решение о выпуске собственных казначейских денег, которые не были обременены процентом. Они получили название «гринбеки».

Благодаря «гринбекам» денежную массу в стране за годы гражданской войны удалось увеличить с 45 млн долл. до 1,77 млрд долл., т. е. почти в сорок раз. Конечно, в стране началась инфляция, но военные расходы полностью финансировались, а, главное, стране удалось избежать попадания в долговую «петлю» Ротшильдов.

За такое посягательство на власть банкиров Линкольн 14 апреля 1865 года был убит. Сегодня уже неопровержимо доказано, что убийство было «заказным», а «заказчиками» выступали европейские банкиры – те самые, которые в своё время были держателями акций ПБСШ и ВБСШ.

Незадолго до трагической смерти президента Линкольна (в 1863 г.) ростовщикам удалось протащить через Конгресс Закон о национальном банке (National Bank Act) Это был ещё один шаг на пути к созданию централизованной банковской системы с центральным банком во главе. До этого банковская система в стране была полностью децентрализованной; она состояла из банков отдельных штатов, которые имели разный масштаб, но не было вертикальной иерархии.

Закон предусматривал создание системы национальных банков нескольких уровней:

а) банки центральных резервных городов (в эту группу входили только крупные банки Нью-Йорка);

б) банки резервных городов (с населением более 500 тыс. человек);

в) прочие банки.

Национальные банки получили право выдавать ссуды правительству. Деньги, (банкноты) которые они выпускали, были обеспечены не золотом, а долгом, а именно облигациями государства. Легализовалась система частичного резервирования обязательств национальных банков. Уже полтора века назад стали закладываться основы той системы денежной эмиссии, которая существует сегодня в США – эмиссии под долг правительства.

Президент Линкольн был резко против такой национальной банковской системы, о чём он уже после принятия закона предупреждал Америку:

«Власть денег грабит страну в мирное время и устраивает заговоры в тяжёлые времена. Она более деспотична, нежели монархия, и более себялюбива, нежели бюрократия. Я предвижу наступление кризиса в ближайшем будущем, что лишает меня спокойствия и заставляет опасаться за безопасность моей страны. Корпорации вступили на престол, грядёт эра коррупции, и власть денег в стране будет стремиться продлить своё господство, воздействуя на предрассудки народа до тех пор, пока богатство не соберется в руках немногих и республика не погибнет»[157].