— Так, насколько я понимаю, вы от меня чего-то потребуете взамен вашей услуги?

Егор кивнул.

— Ну что ж… — Вера огляделась.

Позади нее находилась кровать, а впереди стоял Егор и выжидательно смотрел на нее. Вера неторопливо стянула футболку и осталась в прозрачном, телесного цвета бюстгальтере. Она смотрела на Сухарева с вызовом. Он не двигался. Тогда она так же неторопливо освободилась от бриджей и легла на кровать поверх покрывала.

Сухарев дернул бровями, но не двинулся с места.

Верина выходка оказалась для него полной неожиданностью. Сейчас в нем боролись два начала, и он не знал, которое одержит верх. Женщина, лежащая на его кровати, выглядела потрясающе. Она была бесспорно яркой, необычной, сильной и сексуально привлекательной. В какой-то момент он подумал, что примет ее вызов. Лети все к чертовой бабушке! А лететь было нечему. Совсем другой платы он хотел потребовать с нее за молчание.

Нет, нужно взять себя в руки. Белое плечо, оттененное темно-каштановыми волосами, жгло ему глаза. Выпуклость груди манила, а глаза… Да что там говорить, это была провокация чистой воды. Сухарев зажмурился и потряс головой.

— Вы меня не правильно поняли.

— Что?! — Женщина сначала уставилась на него, а затем расхохоталась. — Да вы просто трус!

Сухарев уселся на стол.

— Отвернитесь! — приказала Вера, точно и не она лежала перед ним голая минуту назад.

Сухарев подчинился.

— Давайте ваше условие! — своим командным голосом потребовала она, одеваясь.

— Я, Вера Сергеевна, так и быть, согласен прикинуться для этого товарища вашим мужем, если вы напрочь откажетесь от идеи выкупить эту базу!

Вера выросла перед ним в футболке, надетой задом наперед.

Сухарев улыбнулся. Вера поняла его улыбку по-своему.

— Черта с два я откажусь ее купить! Она мне очень нравится!

Егор понял, что она злится на него за унижение, учиненное им ей минуту назад. Он убрал с лица улыбку и слез со стола.

— Тогда придется рассказать вашему… Коле.., всю правду.

Вера треснула кулаком по столу. Егор покачал головой. Этот удар предназначался ему, он прекрасно: понимал ее.

— Но я ведь не рассказала вашим летчикам…

— Парапланеристам.

— Да ну их! Я ведь не подвела вас?

— Ну и рассказали бы. Подумаешь… Мне все равно. Забавно было наблюдать ваше смущение, поэтому и не стал их разуверять.

Верины брови сначала полезли вверх, затем опустились к переносице.

— Вы — чудовище!

Он пожал плечами:

— Вы тоже не ангел.

— Но вам меня не переиграть!

— Ну так я пошел? — Сухарев кивнул в сторону соседнего флигеля.

— В вас нет ничего человеческого! Эгоист! — громким шепотом возмущалась Вера. — Вы тут совсем одичали у себя в лесу! Вы зациклились на своей дурацкой базе!

— А вы зациклились на своем дурацком Коле!

Вера ахнуть не успела, как влепила ему звонкую пощечину.

Сухарев сузил глаза. Он развернулся и неторопливо направился в сторону соседнего флигеля. Над турбазой гремела музыка. Звезды мигали в вышине.

Вера скрипела зубами, глядя в удаляющуюся спину. Ей казалось, что сейчас она способна взглядом прожечь его рубашку. Но он ни разу не обернулся. Когда он уже подошел к веранде, Вера вскочила и побежала за ним.

— Подождите же вы! Я согласна! — прошипела она ему в спину.

Он остановился.

— Я верил, что благоразумие победит.

— Пойдемте же скорее, пока он нас не увидел!

Сухарев положил руку ей на плечо, но она сбросила ее и зашагала нетерпеливо впереди него.

— Я рад, что мы так хорошо договорились, — заключил Сухарев, едва они переступили порог его комнаты. Его глаза насмешливо блестели.

— Вы уверены? — развернулась Вера. Ей хотелось во что бы то ни стало сбить с него спесь, это дутое самодовольство. — А может быть, я передумаю. Может, я только ищу предлог, чтобы пойти к нему!

— Вы не пойдете.

— Это почему же?

— Всегда выигрышнее совершать новые ошибки, чем повторять старые. Не так ли?

В комнате было темно. Только свет от луны доносил сюда слабое призрачное свечение.

Вера стояла в двух шагах от своего противника. В темноте влажно блестели его глаза, полные живого интереса. Его всего она сейчас не видела — тем острее чувствовала его присутствие. Здесь, в тесном помещении, почти каморке, в напряжении их конфликта все особенно обострилось, приобрело острые углы.

Вере казалось — зажги спичку, и воздух вспыхнет, как бумага.

Именно в этой резкой концентрации эмоций сна ощущала явное волнение от близкого присутствия своего противника. И с удивлением вынуждена была признать, что не питает физического антагонизма по отношению к нему. Да, ей хотелось врезать ему по морде, толкнуть, крикнуть, сказать что-нибудь обидное, чтобы его лицо исказилось гримасой гнева. Но выгнать? Остаться в этом электричестве одной? Ни за что!

И в ответ на свой внутренний монолог она невольно подалась вперед, словно собиралась вцепиться в Сухарева, чтобы он, не дай Бог, не убежал. Но, осознав свой порыв, остановилась.

— Так это вы, что ли, моя новая ошибка? — тщетно пытаясь придать своему голосу насмешливость, хрипло поинтересовалась она.

— А почему бы нет? — так же хрипло ответил Сухарев и тоже подался вперед.

Расстояние между ними стремительно сократилось, а концентрация напряжения так же стремительно возросла. Забыв обо всем. Вера обвила руками шею своего врага, впилась в него губами.

Едва ощутив на своей спине его сухие, горячие ладони, она задрожала как осиновый лист и, злясь на себя за слабость и не умея совладать с внезапно нахлынувшей страстью, с силой толкнула Сухарева, и он упал на кровать, увлекая ее за собой. Они вцепились друг в друга, как борцы в смертельной схватке, громко затрещала в темноте чья-то футболка, сдираемая через голову, протяжно скрипнула разбуженная пружина старой кровати.

Теперь они оба, по пояс голые, стояли на коленях друг против друг, как боксеры на ринге, и тяжело дышали. Вера провела ладонью по его груди — мышцы под пальцами отозвались напряжением. Егор подвинулся и наклонился к ее лицу. Потерся щекой о ее щеку. Она впилась ногтями в его спину. Егор обхватил ее руками и наклонился к груди. Вера выгнулась навстречу — ногти поехали по его спине, оставляя следы. Концентрация напряжения в комнате достигла апогея. Каждый поцелуй Егора пронзал ее насквозь.