прежней своей семьи, навсегда. Видение получилось бледным и жалким. Особенно пугало то, с какой легкостью любимый тато врал ей все это время. Жить с ним после этого, видеться каждый день, приветствовать по утрам? Однако папа сделал все ради спасения своей дочери, а что собирается сделать ради спасения родных она?

Саиль подумала обо всем том, через что ей придется пройти, чтобы посетить этот безумно далекий Кунг-Харн. Будущее посмотрело на нее пугающим черным водоворотом, и девочка почувствовала себя лодкой, паруса которой коснулся первый, робкий вздох ветра. Что это будет — надежный утренний бриз или сокрушительная зимняя буря? Не угадать. Но, если за жизнь родных следовало заплатить страхом и испытаниями, она готова была пройти через все!

— Я… — она встала с кровати. — Пойду, соберу вещи.

Лучиано поймал ее за руку.

— Постой! Если взрослые узнают, куда мы собрались, они остановят нас.

Эта простая мысль привела Саиль в растерянность:

— Что же делать?

— Доверься мне! А пока веди себя так, словно ничего не случилось.

— Я буду стараться изо всех сил!

И она старалась (но сверточек с бельем и чулками приготовила все равно), все утро и день до обеда. Лучиано и Петрос шныряли по интернату с независимым видом, мило улыбаясь преподавателям. И взрослые не чуяли зла. Ну, чего такого могут натворить эти чудесные мальчики, светлые, добрые, немного неприспособленные к жизни? Разве что какую-то невинную шалость. Взрослые не задумываются над тем, что даже Великие Посвященные когда-то были детьми и с чего-то начинали свой путь.

Злодейский план родился в беседке за учебным корпусом, под одуряющий запах диких роз и тихое журчание воды в фонтанчике. На столе перед заговорщиками лежали переведенные на кальки карты побережья империи, расписание проходящих через Михандров поездов, стоял графин с кроваво-красной жидкостью (ягодным морсом).

— Пойдем завтра, после завтрака, — внес предложение Лучиано. — За обедом миссис Венсель не будет, пропажу обнаружат только к ужину.

— И куда вы пойдете, а? — прищурился Петрос. — Ты с маршрутом-то определился?

— Днем на станции останавливается экспресс. Войдем в вагон под видом провожающих и спрячемся. До Южного побережья всего пара дней пути, колея одна, нас не догонят!

Саиль понадеялась, что мальчики в порыве энтузиазма не забыли про телеграф.

— А через море? — не унимался Петрос. — У нас морская блокада, не забыл? Пароходы в империю не ходят!

— Есть зацепка, — понизил голос Лучиано. — Весной Томас звонил маме, предупреждал, что едет за море, по делам. Как-то же он туда переправлялся! Значит, есть корабли, главное — их найти.

Петрос окликнул Саиль:

— А вы с отцом как путешествовали?

Девочка, с замиранием сердца слушавшая разговор мужчин, встрепенулась.

— Нас везли люди в черных мундирах, на таком маленьком железном корабле.

— И куда привезли? — продолжал допытываться Петрос.

— В Артром.

— Точно?

— Ну… Сначала в такой маленький, грязный порт, а потом — в Артром.

Петрос вздохнул.

— Еще раз. Тот маленький, грязный порт, название у него было?

Саиль нахмурилась, припоминая (ингернийским она тогда почти не владела).

— То ли Верглеш, то ли Винглек.

— Айда в библиотеку!

И снова атласы, на этот раз Ингерники, которые смотрели уже втроем.

— Самое похожее — это Винглерт, — сообщил Лучиано. — Не порт, просто селение на берегу бухты, километров двести от мыса Танур.

— Вы в Артром сутки плыли? — уточнил Петрос. Саиль покивала. — Тогда подходит. Ха! Так вот где они гнездятся… — Мальчик злорадно усмехнулся и потер ладони.

Саиль округлила глаза, а Лучиано успокаивающе помахал рукой:

— Не обращай внимания! У него бзик — хочет стать боевым магом.

— Э?

— Не смотри на меня так! — потряс головой Петрос. — Почему все думают, что воинами могут быть только черные!

Саиль тактично промолчала. Ничего, до окончания интерната еще далеко, эмпаты в Ингернике хорошие. Взрослые объяснят этому мальчику глубину его заблуждений.

— Ладно, допустим, Винглерт. И как же нам туда попасть?

— Хотя меня здесь не любят, — многозначительно повел бровью Петрос. — Но я скажу: есть туда чугунка. Теперь понятно, для кого ее строили! — и пояснил. — Осенью в «Западном Вестнике» статья была «Перспективы западного региона».

— Эрудит ты наш! — похвалил друга Лучиано.

— А то. Но вообще-то, это Кинсен на географии доклад делал. Только на старых картах этой ветки нет. Сказано было, что первый поезд уходил из Ростерка.

Город Ростерк (вернее, узловую станцию) быстро нашли на карте.

— Значит, ехать надо будет не на юг, а на север, — удовлетворенно кивнул Лучиано. — Пока все сходится.

— С чем? — первым успел спросить Петрос.

— Я видел на нашем пути сирень. В Михандрове она отцвела, в Золотой Гавани тоже, а на севере еще должна остаться.

— Ты знаешь, куда нам идти? — обрадовалась Саиль.

— Нет, — покачал головой Лучиано. — Так оно не работает. Но я точно буду знать, если мы пойдем не правильно.

Петрос, молча, покрутил пальцем у виска.

— Ай, прекрати! — обиделся Лучиано. — Думаешь, я этот дар выбирал? Не талант, а фигня какая-то…

Петрос, с деланным сочувствием, покачал головой:

— Как я тебя понимаю! Вот я (прикинь!) должен был родиться черным магом, но не срослось.

Саиль, у которой от сложности и важности задачи уже кружилась голова, испытала желание плюнуть на землю, как последний верблюд.

— Одну вещь мы упустили, — спохватился Петрик. — Что скажем взрослым? Директрису удар хватит.

Сердце Саиль екнуло. Директриса? А что почувствует папа, когда узнает, что ее нет? В заботах о своей душе, она совсем забыла о нем!!! Какой стыд…

— А преподавателям мы оставим письмо, в котором опишем все обстоятельства, — спокойно объяснил Лучиано, чем окончательно завоевал ее доверие.

Письмо писали втроем, старательно обосновывая правильность своего решения, тщетно призывая к спокойствию и (по настоянию Лучиано) через строчку упоминая его брата.

— Том — настоящий боевой маг. И еще он алхимик, а это даже круче! Если мы его встретим, то будем в полной безопасности.

Саиль сомневалась, что в огромной стране три человека могут пересечься, никак наперед не сговариваясь, но не возражала. Мыслями она уже была в пути.

К побегу начали готовиться сразу же. От предложения девочки вынести из столовой побольше хлеба Петрос отмахнулся:

— Много вещей брать нельзя — это привлечет внимание. Нужны деньги.

— Но у меня нет ни кроны! — ужаснулась Саиль.

— Придется добывать, — вздохнул Лучиано.

Какой изящный эвфемизм для кражи.

Саиль до последнего была уверена, что ничего не получится. Такие воспитанные, приличные мальчики просто не смогут что-то украсть! Но в Ингернике, должно быть, существовали свои представления о том, что может или не может белый. Из преподавательского крыла вышел божественно невозмутимый Лучиано.

— Сто крон и мелочь, — между делом сообщил он. — На дорогу этого