от 2 до 3 часов — чистописание или рисование;

от 3 до 5 — классы;

в 5 часов — чай и прогулка до 6;

далее — повтор выученных уроков;

в половине девятого — ужин, а затем разрешается побегать и поиграть в мяч;

в 10 вечера — молитва и сон.

Утром к чаю — белая крупитчатая булка, а к вечернему чаю — половина ея; на обед три блюда, а на ужин — два. Объявляют меню в понедельник на целую неделю, и по вкусу блюда можно поменять. Сашка говорит, что к обеду дают даже полстакана портера.

Ходят за лицеистами несколько дядек (чистка формы, сапог и уборка в комнатах)…

В целом впечатление мое более чем удовлетворительное, за племянника я спокоен. Он и сам обещал написать вам в самое ближайшее время.

Я веду жизнь настоящего петербуржца — деловые и дружеские встречи, посещение редакций и литературных салонов, званых обедов и театров. Думаю вернуться в Москву после Рождества Христова (Анне Николаевне предстоит разрешиться от бремени в марте, и она желает быть в это время в Первопрестольной, у родных пенатов; и Марго еще подрастет, так что после крещенских морозов думаю отправиться).

Низкий поклон драгоценной Надежде Осиповне, Лёле, Левушке и, конечно, Марии Алексеевне. Дай вам Бог счастья и здоровья.

Любящий вас всех Василий П.".

"Дорогой Базиль, здравствуй. С нетерпением ждал твоего письма, непрестанно думал о вас в Петербурге, как вы там справляетесь с Александром, и проч.; но теперь, слава Богу, в полном ведении обо всем. Преисполнен благодарности, дорогой брат, за твои благодеяния — что бы я без тебя делал! Ты наш ангел-хранитель. Право, никто бы не помог моему сыну, как ты, с истинно отеческой любовью и заботой. Я в долгу пред тобою. И уверен, что Сашка тоже не забудет до конца жизни, как устроил ты его судьбу.

А у нас, увы, печальная новость. Наденька в конце октября разрешилась от бремени замечательным мальчикам, окрещенным 4 ноября Михаилом, но прожил он только 17 дён и преставился вскоре после крещения. Царствие ему небесное! Как ты знаешь, это седьмой наш ребенок, из которых выжили только трое. Видимо, Бог не даст нам больше детей, да и то: Наденьке уже 36, и рожать с каждым годом все трудней и трудней. Пребывает она в постоянной депрессии, плачет, молится, кушает с большой неохотой, и Марии Алексеевне стоит немалых трудов потчевать ея. Лёля и Левушка, слава Богу, здравы, кланяются вам и мечтают следующим летом посетить Петербург, чтобы навестить брата. Я держусь из последних сил, думами только о своих здравствующих детках. Поцелуй от меня Анну Николаевну и Марго.

Любящий тебя брат Сергей".

18.

После описанных нами событий прожил Василий Львович Пушкин 20 лет без малого. Столько всего вместили эти годы! Прежде всего, конечно, наполеоновское нашествие, а затем позорное бегство французов. По годам Василий Львович записаться в ополчение уже не мог и войну пережил в тылу, в Нижнем Новгороде и своем Болдине, вместе со всем семейством Пушкиных. Но стихи патриотические писал от души. Возвратился в спаленную и восстающую из пепла Москву осенью 1813 года. Обнаружил, что вся его обширная библиотека, собиравшаяся им всю жизнь, полностью сгорела…

Занимался масонскими делами и с такой же страстью вместе с друзьями организовал литературный кружок "Арзамас". Почему Арзамас? Очень просто: лучшими гусями в ту пору на Руси считались арзамасские; а поскольку к обеду на их литературные посиделки жарили арзамасского гуся с яблоками, то и общество решили назвать соответственно. Вообще они шалили, балагурили, дали каждому веселое прозвище, взятое из баллад Жуковского: сам Жуковский звался Светлана, Вяземский — Асмодей, Батюшков — Ахилл, Денис Давыдов — Армянин, а Василий Львович — Вот (позже — Вот-Я-Вас, позже — Вотрушка), а когда в "Арзамас" дядя привел племянника Александра, дали ему прозвище Сверчок.

"Арзамас" был оплотом "западников", то есть выступал за европейский стиль в литературе и жизни, защищал самого главного "западника" — Карамзина и литературно воевал со славянофилами во главе с Шишковым, говорившими, что у Руси особый путь, нам не след подражать англичанам, французам и прочим немцам.

Дядя, приобщая племянника к "Арзамасу", помогал Александру печататься, приводил в светские дома, очень им гордился и нередко шутил: раньше говорили, что Александр — родственник поэта Василия Пушкина, а теперь будут говорить, что Василий Пушкин — родственник поэта Александра Сергеевича (и как в воду глядел!).

Дядя выпустил сборник своих стихов, подарил друзьям и упрочил авторитет известного литератора.

Годы шли. Сашка на последних курсах Лицея подружился с расквартированными в Царском Селе гусарами, посещал их пирушки, выучился курить и, конечно, все другие запретные плоды познал тоже… Он давно не вспоминал ни мадемуазель Бурцову, ни мадам Милюкову — дело прошлое, — а тем более что Татьяна в 1814 году вышла замуж за генерала Гриневича…

Как отнесся Василий Львович к издевательскому началу "Евгения Онегина"? Все ведь знали басню Крылова "Осёл был самых честных правил…", а тут — "Мой дядя самых честных правил…"! Пушкин-старший только посмеялся, конечно. Знал, что Сашка его любит. Даже под влиянием "Онегина" сам начал сочинять повесть в стихах "Капитан Храбров", но закончить не успел…

19.

Чувствуя приближение смерти, тяжело страдая от приступов подагры, он, само собой, беспокоился о судьбе Анны Д. Николаевны, маленького Льва и любимой Марго — брак ведь их не был узаконен, дети же фактически считались внебрачными, не могли наследовать своему отцу… Приходилось идти на разные юридические ухищрения, записать в завещании, что Анна Ворожейкина якобы ссудила ему деньги, и теперь они ей положены к возврату, и так далее. А поскольку и село Болдино не могло ей достаться, бедный Василий Львович выставил его на продажу, чтобы деньги передать гражданской жене и отпрыскам, только покупателей не нашлось…

Тем не менее близкие его не остались жить в нищете — в общей сложности получили денег более 100 тысяч. И Марго по совершеннолетию не была бесприданницей — вышла замуж за героя войны 1812 года, раненого на Бородинском поле, удалого гусара Петра Безобразова, и уже он хлопотал по финансовым делам покойного тестя, продолжая получать деньги по заемным письмам. Не пропал и сын — Лев Васильевич Васильев — выучившись, он служил по гражданской части.

После смерти барина вольноотпущенный Игнатий Храбров возвратился к себе