своем первом послевоенном шпионском процессе. Шесть из двадцати подсудимых были оправданы, хотя их вина казалась очевидной. Тринадцать были приговорены к разным срокам заключения. Двое партийных лидеров, которые были организаторами и душой аппарата, получили по шесть лет заключения каждый. Фред Роуз оставался в тюрьме до августа 1951 года. Через два года он навсегда покинул Канаду и переехал в Польшу. Его товарищ Сэм Kapp бежал на Кубу, а потом вернулся в Нью-Йорк, где жил, скрываясь от властей. Два года спустя он был арестован ФБР. Его передали канадским властям, отдали под суд и приговорили в апреле 1949 года. Коммунистическая партия Канады расценила это как «заговор против мира» и в то же время объявила, что Kapp «больше не имеет никакого отношения» к партии.

На ранних стадиях расследования Гузенко и его семья жили в домике в полицейском лагере, как лица, состоящие на попечении канадского правительства. Допросы и показания перед королевской комиссией и судом оставляли ему слишком мало времени, чтобы устроить свои собственные дела. Когда его услуги Канаде стали известными и были оценены, начала поступать помощь от общественности, как бы в качестве компенсации за первоначально холодный прием. Его первая книга «Это мой выбор» (в Соединенных Штатах она вышла под названием «Железный занавес») имела успех, и на ее основе был снят фильм. Бывший советский клерк-шифровальщик теперь обладал состоянием более 150 тысяч долларов. Финансовые трудности отступили, по крайней мере, на некоторое время.

Однако с того момента, как Гузенко сделал свои признания, их начали преследовать другие трудности. Им пришлось скрывать свою личность от публики, от прессы и даже от собственных детей. Об их местонахождении знали не более двенадцати человек, полиция сочинила для них «легенду» – фиктивную биографию, хорошо продуманную, правдоподобную и принятую соседями Гузенко, школьными учителями их детей и местными властями. Они меняли дома, автомобили, имена, чтобы замести все следы своего прошлого. Вокруг дома четы Гузенко постоянно дежурила охрана, одетая так, чтобы их нельзя было принять за полисменов. Эти меры оказались на удивление успешными, некоторые из советских агентов, перешедших на другую сторону, бесследно исчезали из виду и жили где-то тайно в относительной безопасности. Другие пытались открыто выступать на политической арене, и многие из них дорого заплатили за свою смелость. Гузенко был единственным среди них, кто жил и работал сразу на этих двух уровнях.

В конце своих приключений со шпионажем и контрразведкой Гузенко начал писать. Его первый роман «Падение титана» был достаточно хорош и имел финансовый успех. Казалось, что Гузенко обрел истинное призвание в литературе.

В международном масштабе дело Гузенко обозначило конец процветания советской разведки военного времени. Число арестованных в связи с признаниями Гузенко было невелико по сравнению с армией советских информаторов, но удар, нанесенный в Канаде, посеял страх во многих других. Трудно привести точные цифры, но, по крайней мере, в Соединенных Штатах и Канаде многие агенты 1944–1945 годов бросили все и постарались, чтобы о них забыли. Легенда о безопасности рассеялась, многие, ранее преданные люди, начали сомневаться в целях советского шпионажа, как составной части общего советского наступления. Возросшая жесткость органов национальной безопасности и ужесточение наказаний за шпионаж обозначили новый период депрессии советской разведки.

Но Москва не могла допустить существование постоянных помех в ее разведывательной деятельности. Было сделано многое, чтобы преодолеть новые барьеры, и нельзя сказать, что это было всегда безуспешно.

Глава 8. Европа после войны

Новые условия

Чрезвычайные военные обстоятельства неизбежно вызывали послабления в строгих правилах конспирации. Мы видели, как в 1941–1945 годах эти законы конспирации нарушались в Соединенных Штатах, Германии и Швейцарии, как шпионская деятельность тесно переплеталась с работой коммунистических партий, как в своей частной жизни рядовые агенты разведки вели себя вопреки установленным правилам. Теперь военная напряженность прошла, и настало время, когда нарушители правил должны были расплачиваться за свои прегрешения. В каждом случае крупного провала некоторые лица или даже группы лиц обвинялись в этом и подвергались наказанию, независимо от того, виновны они или нет, потому что нужен был пример на будущее. «Слабина» должна быть устранена, «предательство» – наказано.

Козлом отпущения номер один в канадском деле стал полковник Николай Заботин, советский военный атташе в Канаде. Но этого показалось недостаточно строгим судьям в Москве. Центр начал тщательно рассматривать все зарубежные дела. В западные страны были посланы следователи с заданием допросить всех агентов, которые работали там в военное время, а также их друзей и знакомых, не раскрывая при этом, разумеется, тех изменений, которые происходили в штаб-квартире, и ничего не говоря об идущей чистке. Их расследование распространялось на всех агентов и касалось всех инцидентов, даже самых незначительных. «Нам нужна ваша информация, – объясняли они, – чтобы выяснить, какие ошибки мы допустили в военное время и как мы должны улучшить работу в будущем». А в конце беседы они требовали: «Никогда и никому не рассказывайте о нашем разговоре».

Но не только расследования и чистки потребовались для того, чтобы обновить советский разведывательный механизм. Обстоятельства теперь изменились. Война закончилась, Германия капитулировала, и остатки тайной сети вышли из подполья, люди постарели и устали и уже не могли продолжать изматывающую работу. Требовалось новое поколение разведчиков, и почти повсюду в Европе надо было создавать новый шпионский аппарат.

Масштаб ценностей тоже стал другим. Многие страны раньше делили между собой честь быть объектом советской разведки номер один – Польша, Франция, Япония, Германия. Однако Соединенные Штаты в тот период не являлись целью номер один, успехи, достигнутые советской разведкой в Вашингтоне и Нью-Йорке в тридцатых годах, объяснялись скорее рвением американских друзей, чем советским давлением. И в самом деле, лучшие мозги ГБ и ГРУ были привлечены к работе в других местах. Но в 1946–1947 годах Соединенные Штаты стали главной целью, оставив далеко позади Францию и Германию, не говоря уже о небольших странах. При операциях в Соединенных Штатах перестали считаться с риском и расходами.

Западная Германия вскоре заняла второе место. С 1948 года значение Западной Германии в представлении советской разведки стало быстро возрастать, и в послевоенный период там работала густая шпионская сеть.

С другой стороны, по окончании войны стало возможным ликвидировать некоторые отделы советской военной разведки, а именно те, которые ранее работали в странах, которые теперь превратились в сателлиты. Там уже не было необходимости в военной разведке, потому что не было ни военных, ни политических, ни экономических секретов от страны-покровителя.

Балтийские страны, Польша и Румыния, столь важные в двадцатые и тридцатые годы, теперь