- Это ты во всем виновата, - вкрадчиво, с угрозой проговорил он. – Все из-за тебя.

- Ты пил…

Только сейчас Лиза поняла, что от него пахнет спиртным. И этот блеск в глазах… Стало не по себе. Попробовала оттолкнуть его, но силы были не на ее стороне. Самойлов с легкостью перехватил ее руки и сжал оба запястья одной ладонью.

- Не столько, чтобы не отдавать себе отчет в том, что я делаю.

- Да что тебе от меня нужно?! – воскликнула девушка. Она была совсем не готова к встрече с ним. Тем более сейчас, тем более так. – Я не виновата в том, что вы с Алисой проиграли чемпионат! Я тут ни при чем!

- Ошибаешься, - сквозь зубы процедил Макс и сильнее стиснул ее руки. – Все из-за тебя. Я тебя из головы выкинуть не могу. Все из-за тебя…

Макс придавил Лизу своим телом к стене. Они стояли так близко, что он слышал ее сбивчивое дыхание. Испуг в голубых глазах стал заметнее, губы ее были так близко, что Макс терял над собой контроль. Он хотел ее, и это раздражало. Ощутив, как рука мужчины скользнула под ее футболку и легла на живот, Лиза дернулась. А пальцы Макса тем временем заскользили вдоль резинки ее штанов, постепенно опускаясь все ниже. По коже пробежали мурашки, зрачки расширились. Лиза забилась, пытаясь вырваться, но Макс лишь задрал ее руки над головой, прижимая их к стене.

- Пусти!

Она извивалась всем телом, от чего желание Самойлова только росло. Тонкое, упругое, хрупкое тело, нежная кожа под пальцами… Он прижимался к ней так плотно, что чувствовал каждое ее движение.

- Макс, пусти!

- Успокойся…

Несмотря на мертвую хватку, которой он сжимал девичьи запястья, прикосновения к ее животу были нежными. Склонившись к Лизе, Макс прижался к ее губам, пытаясь разомкнуть их. Но Лиза сжимала зубы и всячески уворачивалась от поцелуя, выводя Макса из себя. Он зарычал и припал к ее шее. Теплый язык прошелся по венке, пальцы продолжали ласкать живот. Девушка зажмурилась. Она не хотела этих прикосновений, но вместе с тем ощущала, как пылает кожа в тех местах, где дотрагивался до нее Самойлов. Она ненавидела себя за слабость перед ним и ненавидела его за нелюбовь, за грубость, за каждый момент, когда пеплом рассыпались ее мечты.

- Я не хочу…

Она вдруг перестала сопротивляться и как-то ослабла. Закрыла глаза. И слова эти были сказаны с такой обреченностью, будто Лиза и не надеялась, что он их услышит. Но он услышал. Не убирая руку с ее тела, внимательно посмотрел в лицо, на закрытые глаза, на бледные щеки. Выдохнул. Мягко, почти ласково дотронулся губами до губ Меркуловой и, отстранившись, отпустил ее руки. Почувствовав, что Макс ее больше не держит, Лиза подняла веки. Глаза ее влажно блестели от подступивших слез.

Макс отвернулся, а она все стояла, прижимаясь спиной к стене. Смотрела на него, на его плечи, на темные завитки волос, на крепкую шею. Облизнула губы и судорожно вздохнула. В теле ощущалась слабость, болела голова. Стоило только сделать шаг, как ее повело в сторону.

Молча Лиза прошла в комнату и уселась на кровать. Боль усиливалась, пульсируя в висках.

- Что с тобой? – Самойлов присел возле Лизы на корточки.

- Ничего, - тихо, почти шепотом ответила она и прижала ладошку ко лбу. Макс так и сидел напротив, не сводя с Лизы испытующего взгляда. – Голова болит, - призналась она через минуту.

- Ложись.

Макс взял ее за руки и помог улечься на постель. Пальцы у Лизы были совсем холодные, ледяные. Макс погладил ее по руке, но она тут же отдернула кисть и прижала к груди. Он промолчал. Он снова напугал ее, снова сделал больно. От этого на душе стало совсем мерзко. В уголках глаз Лизки заблестели слезы, с губ сорвался тихий всхлип.

- Тихо-тихо, - погладил он девушку по голове. Волосы были совсем короткими, хоть и немного отросли. На правом виске виднелся тонкий шрам. Лиза опять всхлипнула. Плачет…

Хотелось успокоить ее, согреть. Сейчас он не думал ни об Алисе, ни о проигранном чемпионате, ни о том, что будет утром. Устроился на постели позади Лизы и обнял ее, положив ладонь ей на живот. Она пыталась подавить слезы, но он все равно чувствовал, как подрагивает ее тело. Что-то было в ней, что не давало ему покоя…

Она проплакала еще несколько минут, потом притихла. Говорить не хотелось, поэтому Макс просто лежал рядом, получая какое-то необъяснимое удовольствие от того, что Лиза так близко. Ее болезненный вздох заставил его нахмуриться. Он коснулся плеча девушки и попытался перевернуть ее на спину, однако она только еще больше сжалась.

- Тебе плохо? – Макс беспокоился за нее, и как бы он ни уверял сам себя, что это всего лишь дань той самой ответственности, исходило это беспокойство из глубины, из потаенного уголка души.

- Сейчас выпью таблетку, и все пройдет. - Она болезненно, со стоном выдохнула. Привстала и нашла в прикроватной тумбочке упаковку болеутоляющего.

- Подожди, воды принесу.

Найдя в кухонном шкафчике стакан, Макс наполнил его холодным кипятком из чайника и вернулся в комнату. Проследил, чтобы Лиза выпила все до конца и, после того, как она легла, выключил свет. Сам опять устроился позади и обнял ее за талию. Она ничего не сказала ему, как будто смирилась с его присутствием. Может, у нее просто не было сил спорить с ним, этого Макс не знал. Он бы не ушел, даже если бы она попросила, не смог бы оставить ее сейчас одну.

Когда таблетка подействовала, Лиза, наконец, расслабилась. Она долго не спала, чувствовала тяжесть мужской руки на своем теле, чувствовала дыхание Макса у себя на затылке.

В комнате стояла кромешная темнота. По выровнявшемуся дыханию Лизы Макс понял, что она все-таки уснула. И тут же ощутил, как ее ласковая ладошка легла поверх его руки. Пальчики ее уже не были такими холодными, видимо, ей стало лучше. Мужчина закрыл глаза и вдохнул запах Лизиных волос. К черту все мысли, все равно сегодня от них не будет никакого толка.

Когда Лиза проснулась, рядом никого не было, в квартире стояла тишина. Девушка уселась в кровати, одеяло сползло. А ведь вчера она была не укрыта, Лиза это помнила. Вздохнула и встала. Голова неприятно ныла, казалось, что внутрь залили свинца, и все же чувствовала себя Лиза относительно сносно. Прошла в кухню. С минувшего вечера тут ничего не поменялось: плита, чайник, холодильник… только на столе неуместным пятном выделялась чашка с остатками кипятка. Лиза потрогала чайник, от него еще исходило тепло. Подошла к окну и посмотрела на просыпающийся город. Странные противоречивые чувства царили сейчас в ее душе: облегчение и грусть. Никаких утренних разговоров, объяснений, вопросов, но отчего же ей так тоскливо? Лиза прижала ладонь к животу и вспомнила прикосновения Макса, его тяжелую руку на талии. Стало тепло и щекотно, а еще… очень одиноко.

***

На утреннюю тренировку Макс приехал на полчаса позже положенного. Покинув маленькую квартирку Лизы, он долго колесил по городу, пытаясь собраться с мыслями и вместе с тем прогнать их. Это было странное состояние. Проснувшись сегодня рядом с ней, он пытался понять свои чувства. И не мог. Вообще не мог. Встал, хотел уйти сразу же, но остановился на пороге комнаты и обернулся на спящую девушку. Она свернулась калачиком, поджав ноги, как будто ей было холодно. Он посмотрел на ее голые ступни, на тонкие точеные лодыжки… Одеяло скомкалось, край его свисал с постели с той стороны, где спал Макс. Он вернулся и осторожно, стараясь не разбудить, укрыл Лизу. Мельком заметил, что ногти на пальцах ее ног накрашены лаком. Проклятым бледно-розовым, перламутровым лаком! Снова разозлился. На себя, что она так тревожит его, на нее за эти аккуратные пальчики, за ее глубокие голубые глаза, за мягкий чувственный голос и еще черт знает за что. Сам не заметил, как оказался в кухне. Опомнился только тогда, когда вода в чайнике зашумела. А потом он сидел, пил кипяток из такой же проклятой, как розовый лак на ее ногтях, желтой кружки с подмигивающим смайликом. Этот смайлик тоже злил его, потому что подмигивал так, словно знал что-то, о чем сам Макс и не догадывался, и это делало мрачное настроение еще хуже. Но мыслей в его голове не было. Расплывчатый, размытый, размазанный туман. Кипяток он так и не допил. Он даже позабыл о рожице на желтой чашке, просто встал из-за стола, обулся и покинул квартиру. Хорошо, что хоть дверь у Меркуловой захлопывалась. Потому что Макс знал, что если бы оставил эту девчонку одну в незапертой квартире, снова и снова думал бы о том, что кто-то может войти, пока она спит, поджав ноги к себе. Войти и увидеть эти ее пальчики с розовыми ноготками. И ощутить то же, что ощутил сам Макс или чего похуже. Потому что он смог развернуться и уйти, не дотронувшись до нее, а тот, другой, скорее всего, этого бы не сделал.