Однако стали распространяться слухи о новой денежной реформе, и население ринулось в сберкассы, чтобы снять свои сбережения. Если в Праге в обычный день люди снимали со счетов в среднем 1,5 миллиона крон, то 3 ноября 1956 года клиенты сняли почти 5,3 миллиона. На снятые деньги покупали в основном ювелирные украшения.

В некоторых городах ЧСР после начала событий в Венгрии появились самодельные антикоммунистические и антисоветские листовки и надписи на стенах. Например, в городе Градец-Кралове 25 октября была обнаружена надпись «Долой коммунистов, да здравствует свобода!». В Остраве неизвестный написал: «Катынь-Варшава-Венгрия – вот дела советских убийц». 5 ноября 1956 года один из членов Народной милиции в Праге получил по почте анонимное письмо, в котором ему и его семье угрожали смертью. После того как он сообщил об угрозах, ему выдали автомат для самообороны.

По данным полиции, 90 % студентов в общежитиях регулярно слушали «Свободную Европу», однако вели себя спокойно. Правда, до полиции дошли сведения, что группа студентов хочет 7 ноября создать в Праге во время празднования очередной годовщины Октябрьской революции панику и попытаться отобрать у полицейских оружие. Однако благодаря агентуре эту акцию удалось предотвратить, а ее организаторы были арестованы. Всего, по данным министра внутренних дел Барака, до конца 1956 года арестовали 34 студента (в Праге, Брно, Пардубицах, Пльзени и Нитре).

Власти узнавали о настроениях людей с помощью перлюстрации переписки, которая была усилена после начала беспорядков в Венгрии. Например, только 28 октября 1956 года из 290 тысяч внутренних и зарубежных писем было вскрыто 26 493[259]. События в Венгрии и Польше затрагивались в 451 письме, причем в 176 случаях их осуждали, в 90 – одобряли. Особенно внимательно изучались письма военнослужащих и студентов.

Интересно, что если мирные реформы в Польше под руководством Гомулки чехи и словаки приветствовали, то насильственные действия «революционеров» в Венгрии в большинстве случаев осуждались. Чехи и словаки считали, что беспорядки в Венгрии и Польше были вызваны низким по сравнению с ЧСР жизненным уровнем. При этом в некоторых письмах цитировали Хрущева, который охарактеризовал Чехословакию как самую развитую страну социалистического лагеря. Примечательно, что такого же мнения придерживался и британский посол в Праге. В одной из депеш в Лондон он писал, что жизненный уровень в Чехословакии настолько высок, что большинство населения считает, что страна идет правильным путем.

Во многих письмах критиковали Запад за нападение на Египет.

Введение в Венгрию советских войск после 4 ноября 1956 года многими чехами и словаками было воспринято с облегчением. В тайных донесениях МВД описывалось, например, как люди, несмотря на дождь, собирались у репродукторов и после сообщений об успехах Советской армии в Венгрии обнимались и плакали от радости[260].

То, что сотрудники госбезопасности читали во вскрытых письмах, в основном подтверждали и донесения агентуры с мест.

Таким образом, большинство населения ЧСР осенью 1956 года сохранило лояльность властям. Всего органами МВД в связи с венгерскими событиями были заведены уголовные дела на 665 граждан ЧСР, в основном за антигосударственную пропаганду.

Тяжелый для некоторых социалистических стран 1956 год привел к переосмыслению американской политики в отношении стран Восточной Европы. Стратегия братьев Даллес в Венгрии не привела к ожидаемым ими результатам. Стало окончательно ясно, что провоцирование всякого рода кровавых беспорядков лишь подрывает веру многих за «железным занавесом» в «освобождение» со стороны США. Опросы венгерских эмигрантов в лагерях в Австрии показали, что многие возмущены предательством США, спровоцировавших людей через «Свободную Европу» на вооруженное противостояние властям, а потом бросивших повстанцев на произвол судьбы.

Восточноевропейские эмигранты, которых финансировали американские налогоплательщики, также показали в тот кризисный 1956 год свою полную неэффективность. Ни один из них не смог стать «совестью протестующих наций».

Влиятельный американский обозреватель Сайрус Сульцбергер из «Нью-Йорк Таймс» выступил с серией статей, в которых констатировал банкротство американской политики в отношении Восточной Европы. Изменение американского общественного мнения привело к тому, что постепенно во второй половине 50-х годов было прекращено бюджетное финансирование Комитета за свободную Европу[261].

В 1957 году наконец распался давно раздираемый внутренними противоречиями Совет свободной Чехословакии. Умеренные сторонники Зенкла и Рипки (скончался в 1958-м) сохранили прежнее название. Осуский и Леттрих создали собственный Комитет свободной Чехословакии.

В комитете было много бывших деятелей запрещенной в 1945 году (с согласия Бенеша и того же Зенкла) довоенной Аграрной партии. Американцы стали усиленно финансировать именно вторую организацию, которая была более радикальной в своем антикоммунизме. При этом Осуский и Леттрих не поднимали тему статуса Судетской области и выселения оттуда немцев – американцы просили об этом, чтобы не расстраивать канцлера ФРГ Аденауэра[262]. Напротив, Зенкл публично защищал выселение немцев из ЧСР, проведенное его национально-социалистической партией вместе с коммунистами.

К 1957 году, накануне своего распада, Совет свободной Чехословакии получал от американских властей ежемесячно 18 тысяч долларов, в основном на заработную плату ведущим деятелям эмиграции. Примерно 10 вождей Совета получали в месяц по 350-400 долларов, что соответствовало тогда средней заработной плате в США. Несмотря на раскол, Зенклу, Рипке и примкнувшему к ним бывшему послу ЧСР в США Славику сохранили эти дотации и после 1957 года, но больше американцы оплачивать ничего не стали.

Комитет Осуского получал в месяц 6000 долларов, тоже в основном в виде заработной платы для лидеров. На памятные политические мероприятия американцы отпустили лишь 200 долларов. В 1958-1959 годах чехословацкая эмиграция получала от своих американских хозяев всего по 40 тысяч долларов в год[263]. Даже албанской эмиграции доставалось больше.

СНБ США в 1958 году принял решение постепенно свести на нет финансовую помощь «наиболее бесполезным» эмигрантским организациям, к которым отнесли и чехословацкую. К концу 50-х годов политическая чехословацкая эмиграция в США фактически прекратила организованную деятельность.

В октябре 1957 года еще один известнейший американский журналист, Гаррисон Солсбери, в серии статей в «Нью-Йорк Таймс» набросился на Ассамблею порабощенных народов (ACEN), которую он упрекал за архаичную политику в духе самых мрачных страниц холодной войны. Эмигранты ответили открытым письмом, которое 7 ноября 1957 года опубликовала та же газета. Ассамблея резко критиковала тех жителей Америки, кто надеялся на постепенную либерализацию коммунистических режимов по югославскому сценарию. Поэтому западному миру ни в коем случае не следовало, по мнению ACEN, развивать с социалистическими странами культурный обмен и торговлю. Это, мол, только усилило бы позиции правящих в Восточной Европе режимов.