Настя…ведь она была вначале совсем не такая… ранимая, нежная, милая, её будто подменили, и она стала мстительной. Может у неё что-то случилось, и она решила просто сделать пакость, чтобы было плохо не только ей? Андрей терялся в догадках. Он мысленно отбросил отношения с Жанной в сторону и оставил только Настю. Мужчина вспоминал каждый момент с ней, вспоминал каждое своё слово и её слова. Вспоминал её действия, поступки с самой первой встречи два года назад. И последующие. Он вспоминал её взгляд, и её…изумрудного цвета глаза, которые всегда его пленили и влекли. В которые, если бы это можно было, он бы смотрел часами и гладил бы её длинные черные волосы. Он вспомнил их поцелуй у камина, и ему защемило сердце. Как же было безумно  хорошо в тот момент.  И откровенно говоря, если бы он вернулся в тот момент, то сделал бы всё, то же самое. И даже больше. А что бы он потерял? Всё и так уже случилось, причём беспочвенно. А так бы было за что. Его захлестнули мысли о Насте. Он вспоминал её откровенные фото, ножки красивые, упругие ягодицы в стрингах…чёрт, как же он жалел сейчас, что не воспользовался моментом, ведь она так безмолвно кричала ему, да и сколько раз просила сделать её взрослой.  Эта маленькая несносная девчонка была так притягательна, а он упустил свой шанс. А может это и к лучшему. Но всё равно…он ни о чем уже сейчас не жалеет, и да бедная Жанна. Может это и к лучшему, что у него сейчас нет чувства вины перед ней, нежели, если бы он изменил  ей с Настей.

— Настя…Настя…Настенька…малыш…девочка моя ненаглядная, — повторял то и дело Андрей  в бреду.

— Господи, Андрюшенька, что с тобой?! — Причитала его мать. Он был уже второй день в бреду,  и жар всё никак не спадал. У постели Андрея дежурила и соседка Петровна. Услышав, как он называет имя девушки, незнакомой ей она спросила про неё у Марии Николаевны.

— Настя -  это дочь его женщины, с которой он жил. Я вообще не понимаю, почему он в бреду повторяет её имя. Я теряюсь в догадках, он приехал молчаливый, ничего не объяснил. Может они с Жанной поругались, может ещё что-то. Да и ни она, ни Настя, не звонят ему. С работы только интересовались. Приехать хотели, но я сказала, что сами справимся. Господи, боюсь, что уже и не справлюсь. Не понимаю, почему он в себя не приходит?

— Придет в себя, не переживай, — подбадривала её Петровна. — Это болезнь у него душевная сейчас.

— Не понимаю.

— Я вижу, тяжело ему на сердце сейчас.

— Что, что у них могло произойти?

— Та, чьё имя он повторяет, виновата в его болезни, ей его и вылечить.

— Господи, но как? Позвонить им самой?

— Нет, не переживай, она сама позвонит ему.

—Я ничего не понимаю, — Мария Николаевна снова терялась в догадках. Она не понимала, верить ли Петровне-гадалке, или всё же нет.

— Настя -  это его душевная болезнь, именно из-за неё он заболел.

— Что это такое душевная? А жар? Температура?

— Это всё от душевной боли. Пройдет, когда боль утихнет.

— Что за боль - то?

— Боль потери.

— Потери? Какой потери? Господи, с ними что-то случилось? Они погибли?! — Мария Николаевна в ужасе закрыла рукой рот, глядя на Андрея. — Что ты скрываешь, сынок? Что там у Вас произошло?

— Настенька… — снова услышали женщины голос Андрея. — Прости меня…девочка…

— Не понимаю, почему она, а не Жанна.

— Настя идёт ему по судьбе, — проговорила осторожно Петровна.

— В смысле?

— Его судьба, его любовь всей жизни – это та, чьё имя он произносит в бреду сейчас.

— Ты ошибаешься, Петровна, Насте всего лишь девятнадцать лет. Он с Жанной жил. Может он напутал или ты напутала. Жанна, может, его судьба? — предполагала Мария Николаевна с надеждой.

— Нет, — твердо ответила Петровна. — Жанна связующее звено. Он ещё не осознаёт, что чувствует к этой Насте. Но сейчас мозг у него отключен, а сердце чувствует и душа тоже, они тянутся к ней. Вне болезни, он чувствует к ней влечение, но не понимает ещё, что это не просто животное чувство, что это судьба, он не понимает. И что она любовь  всей его жизни, еще не осознает. А эта Жанна связующее звено. Она связывает их, чтобы они не потеряли друг друга, потому что им ещё рано быть вместе, хотя уже давно тянутся друг другу.

— Господи, ты бред какой-то говоришь, — Мария Николаевна всплеснула руками.

— Можешь не верить, но придёт время, и ты всё поймешь. А эта девочка спасет твоего сына, и  сейчас и потом.

— Когда потом? — испугалась Мария Николаевна.

— Не торопи события. Девочка скоро позвонит. Жди. Всё будет хорошо. Не переживай, — успокаивала её Петровна.

Обе женщины умолкли, сидя возле Андрея в ожидании неизвестно чего для Марии Николаевны.  И в ожидании определенных событий для Петровны-гадалки.

В тот день, когда Андрей ушёл, Настя целый день не выходила из комнаты. Ей сначала было хорошо, и она чувствовала удовлетворение от победы над Андреем. Нет, конечно, она не хотела, чтобы они расстались с Жанной. Она хотела просто подшутить над ним, чтобы позлорадствовать какое-то время, но всё как-то получилось само собой гладко. Что и привело к их расставанию. Настя не верила, что он ушёл навсегда. Она надеялась, что Андрей  вернётся. Как и недавно, когда уехал по делам в столицу.

По-настоящему она поняла, что натворила, обвинив Андрея в изнасиловании, когда наблюдала уже вторые сутки, что мама всё время сидит в спальне и рыдает, хотя и не показывает вида. Но по её покрасневшим и опухшим от слёз глазам, Настя всё поняла. Осознала всю серьёзность ситуации. И когда мама отлучилась ненадолго, Настя прошлась по шкафам в спальне и, не обнаружив вещей Андрея, догадалась и поняла, что он ушёл навсегда из их дома и из их жизни. Настя не успела скрыться в своей комнате, как в спальню зашла мама. Они переглянулись. Вот уже два дня они жили в молчании, редко проранивали хоть слово. И старались не произносить ничего, что было связано с Андреем. Настя почувствовала сильную вину, что всё сделала, чтобы мама страдала. Она не хотела этого, но как это теперь исправить? Жанна пристально посмотрела на неё и тихо спокойно произнесла  дрогнувшим голосом.

— Я должна заявить на него в полицию, только что мне сказать, ведь нет доказательств никаких. Скажи, он тебя насиловал, или просто лазил в трусики. — Эти слова дались Жанне с трудом, отчего она изнеможенно вздохнула и присела на край кровати. Настя молчала, ей было отвратительно и стыдно сейчас. Она виновато опустила взгляд и смотрела в пол.

— Мам, он меня не насиловал, не надо заявлять в полицию.

— Не поняла?

— Он вообще меня не трогал, — тут Настя соврала, понимая, что Андрей просто пугал её тогда, и маме об этом знать не обязательно.