Он швырнул Кэроу на щебень. У нее потемнело в глазах, дыхание перехватило. Волк расхохотался и навалился на нее тяжелым сильным телом. В голове все крутилась бесполезная мысль: «Он ничего мне не сделает, я ему нужна».

Волк смеялся. Его смех хлестал по щекам, она отворачивалась, извивалась, пыталась его оттолкнуть — и задыхалась от зловония из ямы.

Однако сильное, гибкое тело Кэроу тоже сотворил Бримстоун. Она изловчилась вырвать руку, ловко втиснула между Тьяго и собой плечо и колено — и отпихнула насильника. Перекатившись на бок, она подскочила и оторвалась от земли. Тьяго ухватил ее за щиколотки, и она упала ничком, лицом в щебень. Волк придавил ее к земле, так что сбросить его не удавалось.

— Шлюха. — Влажное горячее дыхание обожгло щеку. Он взял губами мочку ее уха, и Кэроу пронзила новая боль.

Тьяго укусил ее. Он оторвал ей кусок уха!

Кэроу закричала, но он ткнул ее лицом в щебень, и крик заглох.

Волк попытался стянуть с нее джинсы, и на мгновение она онемела.

Нет.

Нет.

Крик звенел в голове.

«Он ничего мне не сделает», — билась напрасная мысль.

Но он делал.

Джинсы не поддавались. Он рывком протащил ее по камням, сдирая кожу на лице и руках, и перевернул на спину, нащупывая пуговицу на поясе. Он плотоядно оскалился, капли крови падали с клыков на лицо Кэроу. Звезды безмятежно сияли в высоте. Тьяго на минуту выпустил ее руку, чтобы потянуть за джинсы. Кэроу схватила камень и стерла улыбку с волчьей морды.

Он хрипло простонал, но улыбка вернулась. И смех тоже. Окровавленная хохочущая пасть выглядела чудовищно. Он по-прежнему прижимал Кэроу к земле.

— Нет! — пронзительно вскрикнула она.

Ее душа рвалась на части.

— Кэроу, не строй из себя недотрогу. Тела бренны.

Тьяго рванул джинсы, на этот раз они подались и сползли до самых ботинок. Острые камни впились в обнаженную плоть. Бессмысленный крик в голове оглушал. Мысли путались. Рыча, как зверь, Тьяго раздвинул ей ноги коленом. Кэроу уворачивалась, извивалась всем телом, не чувствуя боли, а когти впивались ей в руки, щебенка обдирала спину и ноги. Волк перехватил ее запястья, высвобождая руку, но Кэроу вырвалась и попыталась выцарапать ему глаза.

Он хлестнул ее по лицу.

Звезды поплыли у нее перед глазами. Она помотала головой — и вспомнила.

Нож.

В ботинке.

Там, далеко…

Тьяго так сильно сдавил ей запястья, что она не чувствовала пальцев. Высвободив руку, он стал расстегивать мундир. Уже не такой белый… Кэроу закрыла глаза. Кроме их прерывистого дыхания не было ничего, пустыня поглощала звуки, как губка. Если бы Кэроу закричала, услышали бы в касбе? Пришли бы на помощь?

«Исса…

Где она?

Что с ней случилось?»

Кэроу не стала кричать.

Тьяго, тяжело дыша, снова навалился всем телом, забыв про ее свободную руку. Кэроу отвернулась и зажмурилась, что было сил дергаясь, отвергая его, пытаясь на ощупь выпутать голенище ботинка из штанины. Рукоять ножа холодной каплей легла в разгоряченную ладонь — спасение от боли, темноты, вони, жужжания мух, острых камней и напора чужого тела.

Волк пытался придавить ее бедра к земле и мурлыкающим голосом шептал:

— Давай же, малышка, впусти меня.

От его извращенной нежности мутило. Кэроу знала, что он улыбается, и не стала на него смотреть.

Она всадила нож ему в горло по самую рукоять. Лезвие было крохотным, но его хватило.

Горячая кровь залила лицо Кэроу. Внезапно Тьяго отпустил ее бедра.

Кэроу открыла глаза.

Он больше не улыбался.

— Всех убить, — весело приказал Иаил.

Незаконнорожденные по-прежнему стояли в центре купальни, сжимая мечи, но хватка ослабевала с каждой минутой.

— Нет, не всех, — поправил капитана халдейский волхв, совершенно не удивившись происходящему. Сообщник.

— Ах да, конечно, — спохватился Иаил. — Я не договорил. Убить всех, кроме Незаконнорожденных.

Самодовольство исчезло с лица халдея.

— Как?

— Само собой, предателей казнят публично, — кивнул капитан Доминиона, намеренно обходя вопрос, беспокоящий Эллада. — Как совсем недавно заметил мой брат, на виселице всегда найдется место.

— Милорд! — оскорбленно взвизгнул волхв. — Я имел в виду себя.

— Ну, ты — совсем другое дело, — осклабился Иаил. — Ты устроил заговор против моего брата. Как тебе после этого верить? Вдруг ты и меня захочешь убить?

— Я? Я устроил заговор? Вы же сами…

— Вот видишь, ты уже возводишь на меня напраслину, — укоризненно покачал головой капитан Доминиона. — Иорама и бедного Иафета убил Истребитель Тварей. Подумать только, своих же кровных родственников порешил! Если оставить тебя в живых, ты начнешь разносить про меня гадкие сплетни.

Багровое лицо волхва побелело.

— Не буду, клянусь. Я ваш. Милорд, вам нужен свидетель. Вы говорили…

— Прислужница будет гораздо лучшим свидетелем, ведь она верит в то, что будет говорить. Она своими глазами видела, как бастард зарезал императора. А все остальное… Что ж, она так напугана, что поверит, что и это тоже видела.

— Милорд, вы… Вам нужен заклинатель…

— Ты же не умеешь заклинать, — презрительно хмыкнул Иаил. — А мошенники и отравители мне ни к чему. Яд — орудие трусов. Враг должен истекать кровью. Мужайся, друг мой. Ты умрешь в благородной компании.

Капитан дал знак, и солдаты направились к советникам.

Эллад лихорадочно озирался по сторонам, надеясь отыскать защитника.

— Помогите! — завопил он, хотя лучше других знал, что помощи не будет.

Придворные взмолились о пощаде. Акиве стало жаль их, хотя на сочувствие сил не осталось.

Убили всех: безоружных стражников и телохранителей, лежавших без сознания, — легионер полоснул их по глоткам, как будто косил сорняки. Убили прислужниц. Акива пытался защитить одну из них, но хамс и солдат Доминиона было слишком много. Легионеры отпихнули его к Азаилу и Лираз, а потом безжалостно прикончили девушку.

Бойцы были под стать своему капитану. За свою жизнь Акива повидал много крови, но даже его поразила жестокость и хитрость Иаила. Зная, кого обвинят во всех этих убийствах, Акива не мог стоять спокойно, ненависть жгла его изнутри, но тошнотворная слабость давила тяжким грузом. Ему оставалось только ждать, сознавая, чем все это закончится.