Она залезла на сиденье. Закрыла дверь.

– Ой, бля… холодина…

Водитель снял с себя легкую белую куртку. Накинул на плечи Николаевой.

– Ну, чего, в милицию?

– Ты что… – морщилась она. Куталась в куртку. Тряслась: – С эти… ми козлами… дел не имею… отвези домой. Я заплачу.

– Куда?

– Строгино.

– Строгино… – озабоченно выдохнул он. – Мне на работу надо.

– Ой, холодина какая… – дрожала она. – Вру… би печку посильней…

Он сдвинул регулятор тепла до упора:

– Давай я тебя до Ленинского подброшу, а ты там словишь кого-нибудь.

– Ну, чего я буду… опять это… ой, сука… отвези, прошу, – дрожала она.

– Строгино… это совсем мне не в жилу.

– Сколько ты хочешь?

– Да… не в этом дело, киса.

– Дело всегда в этом. Сто, сто пятьдесят? Двести? Поехали за двести. Все.

Он подумал. Переключил скорость. Машина поехала.

– Закурить есть?

Он протянул пачку «Кэмел». Николаева взяла. Он поднес зажигалку:

– А чего они тебя… раздели и в лесу выкинули?

– Ага. – Она жадно затянулась.

– Всю одежду?

– Как видишь.

– Круто. Но заявить-то надо?

– Сама разберусь.

– Чего, знакомые?

– Типа того.

– Тогда другое дело.

Он помолчал, потом спросил:

– Ты чего, ночная бабочка?

– Скорее – дневная… – устало зевнула она, выдыхая дым. – Капустница.

Он кивнул с усмешкой.

Полусладкое

12.17.

Строгино. Улица Катукова, д. 25

«Жигули» подъехали к шестнадцатиэтажному блочному дому.

– Пойдем со мной. – Николаева вышла из машины. Подошла к подъезду. Набрала на домофоне номер квартиры: 266.

– Кто?

– Это я, Наташк.

Дверь запищала. Николаева и водитель вошли. Поднялись на двенадцатый этаж.

– Постой здесь. – Она вернула ему куртку. Позвонила в дверь.

Открыла заспанная Наташа: 18 лет, пухлое лицо, черные волосы, короткая стрижка, красный махровый халат.

– Дай двести рублей. – Николаева прошла мимо нее в свою комнату. Достала из шкафа такой же красный халат. Надела.

– Ёб твою… ты чего? – Наташа двинулась за ней.

– Двести рублей! Водиле заплатить.

– У меня только двести баксов.

– Рубли есть? У тебя рубли есть?! – выкрикнула Николаева.

– Да нету, чего орешь…

– А баксы по-мелкому?

– Два стольника. А чего это у тебя? – Наташа заметила синяк на груди.

– Не твое дело. А у Ленки нет?

– Чего?

– Рублей.

– Не знаю. Она спит еще.

Николаева вошла в другую комнату. Там на полу спали две женщины.

– Что, и Сула приехала? – посмотрела на них Николаева.

– Ага, – выглянула из-за ее спины Наташа, – под утро приползли на рогах.

– Тогда – на хуй… – досадно махнула рукой Николаева.

– Ну и чего? – Водитель стоял перед открытой входной дверью.

– Зайди, – пошла к нему Николаева.

Он вошел. Она закрыла за ним дверь:

– Слушай, у нас с рублями облом. Давай я тебе отсосу?

Он посмотрел на нее. Потом на Наташу. Наташа усмехнулась. Пошла к себе.

– Давай. – Николаева взяла его за руки.

– Ну, вообще-то… – Он в упор смотрел на нее.

– Давай, давай… в ванной. Ну, облом с бабками, видишь. А этих сучар будить – вони не оберешься… – Она потянула его за руку.

– Я могу поехать поменять, – остановился он.

– Не смеши. – Она зажгла свет в ванной. Втянула его за руку. Заперла дверь. Присела. Стала расстегивать ему брюки.

– А ты… давно… это? – смотрел он сверху.

– Много вопросов, юноша… о! А мы быстры на подъем… – Она потрогала сквозь брюки его напрягшийся член.

Расстегнула ремень. Молнию. Стянула вниз серые брюки. Потом черные трусы.

У водителя был небольшой горбатый член.

Она быстро всосала его губами. Обхватила руками лиловатые ягодицы. Стала быстро двигаться.

Водитель оттопырил зад. Слегка наклонился. Оперся рукой о стиральную машину. Засопел. Его серьга покачивалась в такт движению.

– Погоди… зайка… – Он положил руку на ее голову.

– Больно? – выплюнула она член.

– Нет… просто… я так никогда не кончу… давай, это… по-нормальному…

– Я без кондома не буду.

– А у меня… я… не вожу с собой… – засмеялся он.

– Вот с этим нет проблем. – Она вышла. Вернулась с пачкой презервативов. Распечатала. Ловко и быстро надела ему. Скинула халат. Повернулась к нему задом. Облокотилась на раковину:

– Давай…

Он быстро вошел. Обхватил ее длинными руками. Двигался быстро. Сопел.

– Хорошо… ой, хорошо… – спокойно повторяла она. Разглядывала в зеркале свой синяк. Он кончил.

Она подмигнула ему в зеркало:

– Пират!

Посмотрела на него внимательно. Внезапно губы ее задрожали. Она зажала себе ладонью рот. Он сопел носом, прикрыв глаза. Положил ей голову на плечо.

Она протянула руку. Закрыла сливное отверстие в ванне. Пустила воду, едва сдерживая рыдания:

– Все. Мне… мне… греться пора.

Он тяжело заворочался на ней. Открыл глаза. Его член вышел из ее влагалища. Водитель посмотрел на него.

– В… в сортир, – посоветовала она. Сняла с полки флакон с шампунем. Ливанула в ванну. И разрыдалась в голос.

Он хмуро глянул на нее:

– Чего? Плохо?

Она замотала головой. Потом схватила его руку. Опустилась на колени, прижала руку к груди. Зарыдала сильнее, зажимая себе рот.

– Чего? – смотрел он сверху. – Обидели, что ли? А? Чего ты?

– Нет, нет, нет… – всхлипывала она. – Погоди… погоди…

Прижимала его руку к грудине. И рыдала.

Он покосился на себя в зеркало. Терпеливо стоял. Презерватив со спермой висел на увядающем члене. Покачивался в такт ее рыданиям.

Она с трудом успокоилась:

– Это… это так… все… иди…