— А кто будет пятым гостем? — поинтересовался Вон.

— Ты его не знаешь. Его зовут Карим. — Лайла вдруг засуетилась и принялась возбужденно заглядывать под крышки кастрюль и что-то там помешивать. «Интересно, — подумал Вон, — связан ли румянец на ее щеках с внезапным всплеском активности или… все дело в этом парне, Кариме?»

— А он откуда?

— На самом деле он тоже здесь работает.

— Ага. — Вон понимающе кивнул. — И вы с ним, вероятно, проводите вместе много времени.

— Да нет. Я работаю по дому. А он заботится об участке.

— Понятно. Выходит, ты его просто жалеешь?

Лайла искоса взглянула на брата.

— Конечно нет. Он даже не празднует Рождества. С моей стороны это обычная любезность.

— Говоришь, любезность? — Вон многозначительно замолчал, внимательно глядя на сестру.

Наконец она повернулась к нему лицом и, уперев руки в бедра, произнесла:

— Ладно, если у тебя есть какие-то соображения, почему бы не высказать их?

Защищаясь, Вон сразу поднял руки.

— А что такого, собственно? Разве я чем-то обидел тебя?

— Я понимаю, к чему ты клонишь.

Вон скорчил страдальческую гримасу.

— О’кей, я ведь стараюсь быть предусмотрительным. Неужели это преступление? Ты, сестренка, сейчас вся моя семья. И я всего лишь хочу быть уверен, что какой-то сомнительный парень не пытается тебя соблазнить.

— Никакой он не сомнительный. И никто меня соблазнить не пытается, — огрызнулась Лайла. — Впрочем, Карим скоро придет, и ты сам сможешь судить о нем. А сейчас, если не возражаешь, я начну подавать на стол.

Вон подошел к Лайле и обнял ее за плечи.

— Забудь все, что я сказал, ладно? Я уверен, что он хороший парень, как ты о нем и говоришь, и обещаю, что буду вести себя самым наилучшим образом. — Через мгновение, облегченно вздохнув, Лайла расслабилась и уронила голову ему на плечо.

Обнимая ее, Вон испытывал чувство, которое часто возникало у него, когда он находился рядом с Лайлой, — чувство близости, превосходившее обычные отношения брата и сестры, или, за неимением более точного слова, чувство близняшек, которое делало его менее оторванным от нее, поскольку она была его продолжением.

— Прости, что наехала на тебя. Дело в том, что я и сама, в общем-то, все понимаю, — сказала Лайла. — Нил тоже не в восторге, что у нас с Каримом завязались дружеские отношения. Как будто за этим стоит нечто большее, чем просто тот факт, что Карим является единственным взрослым человеком в радиусе пятидесяти миль, который общается со мной, обходясь не только привычными словами «здравствуйте» и «до свидания». Так оно и есть, если не считать мужа Абигейл. — Лайла улыбнулась и добавила: — Он тоже славный. — При упоминании о муже Абигейл Вон тут же насторожился. Интересно, какой он, этот Кент? Абигейл мало говорила о нем. — Нил, похоже думает… А ладно, неважно. — Лайла умолкла, словно решив, что уже и так сказала слишком много, и вернулась к своим приготовлениям.

Джиллиан с Воном обменялись многозначительными взглядами.

— Кстати о Ниле, — вспомнил Вон. — И где же мой любимый племянник?

— С Фебой, где же еще? — незаметно вздохнув, ответила Лайла.

— С дочкой Абби?

Лайла кивнула.

— В последние дни их просто водой не разольешь.

— А что по этому поводу думает Абигейл? — Вон был удивлен, что она ничего не говорила об этом, хотя обычно рассказывала ему все, что касалось Фебы.

— Понятия не имею. Я определенно не отношусь к тем, с кем она делится своими мыслями. — Лайла произнесла это сардоническим тоном, но, когда она наклонилась, чтобы открыть духовку, Вон заметил на ее лице печаль и подумал, что, вероятно, сестра вспомнила те времена, когда у них с Абигейл не было друг от друга никаких секретов.

— Классно! Как мне это нравится! — ликующе хлопнула в ладоши Джиллиан. — Она, наверное, сейчас с ума сходит от ярости.

Лайла проверила готовность индейки, пронзив ее длинной вилкой, — возможно, слишком ожесточенно.

— А меня сейчас в первую очередь заботит то, что у Абигейл появится желание отыграться на мне. Не хочу, чтобы Нил переживал еще и из-за этого.

Но Абигейл была не такая — Вон знал это. Ее нельзя было назвать своенравным диктатором, каким представляла ее Лайла, как нельзя было утверждать, что она мстительная особа. Абигейл просто запуталась, впрочем, как и все они. Он воспользовался случаем и заметил:

— Но вы ведь не воюете с Абби.

— Нет, но, кстати говоря, ей мое присутствие нравится уже не так, как оно нравится мне. — Лайла закрыла духовку, выпрямилась и опять принялась помешивать что-то в кастрюле на плите.

— Возможно, если бы ты попыталась поговорить с ней…

Лайла мгновенно перешла в оборону.

— Ага, так, значит, в этом тоже моя вина?

Джиллиан выбрала момент, чтобы вмешаться и предотвратить намечавшуюся перепалку.

— А какая она, эта Феба? — Она взяла оливку из открытой банки на стойке и отправила ее в рот.

— Нормальная девочка, когда узнаешь ее поближе, — ответила Лайла. — По правде говоря, мне ее даже немного жалко.

— Почему это? — полюбопытствовал Вон.

Ему было известно только то, что рассказывала Абигейл.

Лайла на мгновение задумалась и нахмурила брови.

— Не знаю. Феба кажется очень печальной. Как будто ее изнутри что-то ест. Наверное, это звучит иронично, потому что сама она и впрямь не ест. Хотя, признаться, с этим делом стало чуть получше после того, как они с Нилом… подружились. Если раньше Феба просто перекладывала еду на тарелке с места на место, теперь она все-таки съедает несколько кусочков, которые я ей накладываю.

— Судя по твоим словам, она, должно быть, не совсем во вкусе Нила, — улыбнувшись, заметил Вон. Его племяннику всегда нравились крепкие и весьма непоседливые девушки. Например, Мелани Бек, его подружка в Ривердейле, где он учился в средней школе, была капитаном женской футбольной команды.

— Я знаю. Удивительно, как они нашли друг друга. Словно две неприкаянные души. — Выражение лица Лайлы стало озабоченным; она немного помолчала, но затем встрепенулась и нарочито бодрым тоном сказала: — Ладно, нечего переживать по пустякам. Они ведь все-таки не обручены или что-нибудь в этом роде. К тому же они пока еще дети. Ну, сколько это может продолжаться? Будучи в ее возрасте, я, помнится, могла сходить с ума по мальчику, а через минуту мне уже не хотелось слышать о нем.

В этот момент в двери влетел Нил.

— Хай, мама. Прости, что… — Он заметил гостей и, запнувшись, расплылся в широкой улыбке. — Дядя Вон! Ты когда приехал?

— Несколько минут назад. С Рождеством тебя, Нил. — Вон заключил его в крепкие медвежьи объятия, а потом, чуть отстранившись, спросил: — Что я слышу про тебя и эту крошку Фебу? Уж не хочешь ли ты сказать, что пора переходить на шоу Опры? — пошутил он. Вон любил повторять, что проверить серьезность своих намерений относительно девушки можно вполне надежным способом: если человек перестает слушать хип-хоп, переходит на музыку с «Лайт ФМ» и начинает смотреть Опру[87], значит, его чувства глубокие.