Джорджина вернулась к столу, за которым вся семья завтракала, села и скормила Аббатисе кусочек копченой рыбы.

— Восемнадцатого июля у тебя день рождения, и я думаю, что мы отпразднуем его на широкую ногу. Я считаю, что давно пора перестать носить траур по Френсису и открыть Уоберн для гостей.

Джорджина растерялась и не нашлась что сказать. Хотя она и знала, что Джон горюет о своем брате, она о нем не горевала, и от этого чувствовала себя виноватой, поскольку так и не развеяла миф о своей любви к Френсису. Она жила во лжи, и это постоянно тревожило ее, но как же можно рассказать мужу, что она терпеть не могла его брата, не причинив ему при этом сильную боль?

— Мне приятно, Джон, что ты хочешь отпраздновать мой день рождения. Но ты уверен, что нам еще не рано принимать у себя гостей?

— Совершенно уверен. Отныне мы будем хранить Френсиса в наших сердцах, а не оплакивать публично. Составь список тех, кого хотела бы видеть у себя, и вели кому-нибудь из секретарей помочь тебе с приглашениями.

— А почему не устроить два приема? Один для детей, пораньше во второй половине дня, а другой — для взрослых — вечером?

Джон изумленно улыбнулся.

— А на каком приеме будешь присутствовать ты, малышка?

— Конечно, на обоих! — Она вскочила и поцеловала его. — Танцы будут до утра. Ты уверен, что это тебе по силам, старикашка?

* * *

В день рождения Джорджины кареты начали прибывать вскоре после завтрака. Первыми приехали Сьюзен и Уильям из расположенного неподалеку Кимболтона. Герцог и герцогиня Манчестер привезли всех своих детей, и вскоре те уже бегали с мальчиками Расселл. Следующей прибыла Джейн, герцогиня Гордон. Джорджина порывисто обняла мать.

— Ты рано встала!

— Нет! Я встала поздно… я еще не ложилась.

— Наверное, боялась что-то пропустить, — насмешливо сказала Джорджи. — Мистер Берк приготовил для тебя особую комнату окнами на озеро.

— Я в восторге, что ты устраиваешь прием. Надеюсь, это будет первый прием из множества приемов, которые устроят герцог и герцогиня Бедфорд в своем великолепном Уоберн-Эбби. Я привезла вам ящик шотландского виски… Считай, что это тебе подарок от отца на день рождения.

— Я бы предпочла, чтобы он приехал сам, но от виски тоже не откажусь.

Шарлотта и Чарлз приехали с Чарли-младшим и Мэри. Во второй карете ехали их младшие дети с нянями.

— Ты проявила больше смелости, чем ума, пригласив весь мой выводок.

— В тесноте не в обиде, Шарлотта.

Во второй половине дня приехали Дороти и Хэрриет Кавендиш и привезли с собой своего брата Уилла, лорда Хартингтона. Ему было четырнадцать лет, столько же, сколько Френсису Расселлу. Мальчики быстро подружились, поскольку им обоим предстояло осенью начать учебу в Кембридже.

— Спасибо, что пригласила нас, Джорджи. Мне всегда хотелось побывать в Уоберне, — сказала Дороти.

Детская вечеринка имела оглушительный успех, мальчики Расселла были на ней хозяевами. Обедали на свежем воздухе, на столах были закуски и десерты. Поскольку Джорджина знала, что детям нравится переодеваться, она приготовила для мальчиков щиты и деревянные мечи, а для девочек — крылышки фей и волшебные палочки. Они играли на лужайке в музыкальные стулья, — игру, при которой дети под музыку ходят вокруг стульев, которых на один меньше, чем играющих, а когда музыка замолкает, все бросаются занимать места. Играли в жмурки, и в «прицепи хвост дракону» — это когда хвост нужно прицепить с завязанными глазами на положенное место. Устроили бег в мешках и бег на трех ногах, причем Джорджина привязала свою ногу к ноге Мэри. Они падали не меньше шести раз и так смеялись, что пришли самыми последними. Потом брат Джорджины Джордж повел детей на поиски сокровищ.

— Я и не знал, что это так весело, когда у тебя много двоюродных братьев и сестер, — сказал Джонни отцу под конец вечеринки.

— Я рад, что вам было весело. Наверное, мы сможем устроить это еще раз в день твоего рождения в следующем месяце.

Вечером прибыли музыканты. Пока они раскладывали свои инструменты в позолоченном бальном зале Уоберна, Джорджина пошла наверх переодеться. Она сидела за туалетным столиком в своей спальне, и одна из ее новых горничных причесывала ее. В спальню вошел Джон. Отпустив горничную, он подошел к столику и положил перед Джорджиной три большие бархатные коробочки.

— Поздравляю с днем рождения, Джорджи.

Джорджина изумилась. Он дарит ей прославленные фамильные бриллианты Расселлов! Она раскрыла коробочки, и у нее перехватило дыхание при виде драгоценностей, лежавших на черном бархате. Там были ожерелья, серьги, броши, браслеты и кольца.

— Тридцать лет никто этого не носил, и я считаю, что за сто лет их не носила ни одна женщина, которая могла бы сравниться с тобой красотой.

— Они великолепны, Джон! Благодарю тебя от всего сердца.

Она надела бриллиантовое ожерелье, Джон застегнул его.

— Я не хочу надевать ничего из моих парижских платьев. Они не пойдут к этим драгоценностям. А вот белое с серебром платье, в котором я впервые появилась на светском балу, покажет эти камни во всем их совершенстве.

Джон наклонился и поцеловал жену в затылок.

— Я от всего сердца хотел бы, чтобы все наши гости исчезли сию же минуту. Я бы усыпал тебя бриллиантами и отнес на кровать.

Джорджина рассмеялась в ответ.

— И лишил бы меня возможности оказаться первой красавицей на балу? Так не пойдет, Бедфорд. — Она завязала мужу галстук и поцеловала. — Придется тебе подождать до утра.

В бальном зале все дамы собрались вокруг Джорджины, чтобы полюбоваться ее драгоценностями.

— Бриллианты Расселлов вошли в легенду. Наконец-то появилась герцогиня Бедфорд, которая достойна носить их, — сказала леди Холланд.

Джейн Гордон прошептала дочери, прикрываясь веером:

— Говорила же я тебе — если ты заполучишь Бедфорда, результат превзойдет твои самые безумные мечты.

* * *

— Так вот где вы все спрятались! — Джорджина, подбоченившись, стояла в дверях библиотеки и осматривала комнату.

Джон, Генри Холланд, Уильям Монтегю, Чарлз Леннокс и ее братХантли курили и пили бренди. Внезапно в голову ей закралось некое подозрение.

— Вы ведь не говорили о политике, а? Черт бы вас всех побрал! Почему вы не позвали меня?

Мужчины добродушно рассмеялись.

— Кажется, эта леди задумала стать хозяйкой политического салона, — сказал Генри.

— У нее появится такая возможность раньше, чем она полагает, — подмигнул Джон.

— Говори же, хитрюга ты этакий!

— Пока правительство на летних каникулах, мы собираемся устроить через две недели общее собрание тори и вигов в Уоберне.