— Просто. Я много кем был. Много что пережил. В Африке каменного века и на границах других галактик. Думаю, уже скоро — не сейчас, но скоро, — если технологии будут развиваться и давать нам больше пространства, думаю, мы сможем стать кем захотим.

— Это… уже немного слишком.

— Да. Наверное.

— Игры не… Люди все равно хотят денег. Все равно хотят престижа и социального статуса. Политику. Эго все навсегда.

— Да. Навсегда? Наверное. — Нилай смотрит в экран, на прущий на него мир, где социальный статус будет накапливаться исключительно в виде голосов в пространстве одновременно мгновенном, глобальном, анонимном, виртуальном и безжалостном.

— У людей все еще есть тела. Они все еще хотят реальной власти. Друзей и любовников. Вознаграждений. Достижений.

— Конечно. Но скоро все это будет у нас в карманах. Мы будем жить, торговать, заключать сделки и заводить романы в символическом пространстве. Весь мир будет игрой с таблицей результатов на экране. А это? — Он взмахивает рукой, как бывает при разговоре по телефону, хоть и знает, что Крис его не видит. — Все то, что, по-вашему, люди реально хотят? Это реальная жизнь? Скоро мы даже не вспомним, какой она была.

МАШИНА ЕДЕТ НА СЕВЕР ПО ШОССЕ 36. «Импала», превышает скорость на десять миль, забираясь на пригорок. Внизу, за долгим уклоном, дорогу перегораживает десяток черных ящиков. Гробы. Водитель бьет по тормозам и останавливается в двух шагах от огромных похорон. В воздухе над гробами, по канату, натянутому между двумя деревьями, основательными, как маяки, ползет горная львица. Ее коричневую талию охватывают ремни, пристегнутые карабином к страховочному тросу. Хвост мечется между гладкими задними лапами, а благородная голова с усиками качается на шее, когда она оглядывает зацепившийся транспарант.

С юга едет другая машина. Она походит на кролика, тормозящего перед гробами. Он дважды сигналит, и только потом водитель замечает пуму. Зрелище странное даже для этого ганджа-края, и водитель не прочь минуту поглазеть. Зверь молодой, гибкий, одет только в обтягивающее трико, со словами «Грядут перемены» на торчащем из-под формы плече. Кошка борется с транспарантом; водители с интересом ждут. За следующей на север встревает еще одна. Потом еще.

На платформе, стоящей на обочине, медведь наваливается на лебедку, пытаясь сдвинуть застрявшую простынь на растяжке. Его морда и запавшие глаза — роскошно расписанное папье-маше. Глазницы такие маленькие, что медведю приходится ворочать всем рылом, лишь бы что-нибудь разглядеть. Через несколько минут пробки нарастают в обоих направлениях. Двое выходят из машин. Они раздражены, но не могут удержаться от смеха при виде мегафауны. Взмах лапы пумы — и простыня наконец падает, ловит ветер и хлопает над шоссе, как парус.

ХВАТИТ ПРИНОСИТЬ В ЖЕРТВУ ДЕВСТВЕННИЦ

Рамки кишат от ветвей с листьями и цветов с полей средневекового манускрипта. Миг вставшие водители могут только смотреть. Парочка устраивает спонтанные аплодисменты. Кто-то выкрикивает из опущенного окна: «Могу помочь с девственностью, красотка!» Пума высоко над шоссе машет. Заложники жестикулируют в ответ — большими или средними пальцами. Ее дикая маска при взгляде снизу ворошит что-то древнее в нутре наблюдателей.

Один водитель бросается на гробы.

— Мы, лесорубы, оплачиваем ваши пособия. Валите с дороги! — Он пинает черные ящики, но те не двигаются с места. Из-под чокера на шее пума достает свисток и дает три сигнала. Ящики одновременно раскрываются, и из них встают тела, как в Судный день. Медведь способствует переполоху, разбрасывая дымовые бомбы. Из каждого гроба лезут существа во всех красках творения. Вот олень, чьи рога ветвятся ввысь, как ангельские крылья. Сономский бурундук с огромными резцами-палочками. Колибри Анны сверкает ярко-розовым и переливается бронзой. Кошмар Дали в виде тихоокеанской амбистомы. Солнечно-желтая масса бананового слизня.

Застрявшие водители смеются над воскрешением зверей. Новые аплодисменты, новая ругань. Животные пускаются в дикий пляс. Это пугает водителей; такую вакханалию они уже видели — как звери скачут безумными кругами, — она запала в память с иллюстрированных страниц первых книг, что они листали, когда все еще было возможно и реально. Во время диверсии звериной пляски медведь и пума расстегивают ремни и торопятся спуститься со своих верхотур. Когда из-за колонны машин вскрикивает полицейская сирена, это уже кажется очередным аттракционом. Полиция ползет по обочине закупоренной дороги, давая зверям предостаточно времени броситься врассыпную в подлесье. За ними в лесу растворяются мужчина и женщина постарше, с видеокамерой на ладони.

Через два дня пленка попадает в национальные новости. Реакция охватывает весь спектр. Транспарантщики — герои. Эпатажные уголовники, которых надо бы посадить. Они животные. Животные — да. Мозговитые, альтруистичные, звериные мошенники, умудрившиеся перекрыть федеральное шоссе и выставить все так, будто дичь еще имеет право голоса.

ЧЕТЫРЕ ГОДА. В ФОРТУНА-КОЛЛЕДЖЕ сводятся к одному дню: Адам, на своем месте на первом ряду, аудитория имени Дэниэлса. За кафедрой — профессор Рубен Рабиновски, «Аффект и познание». Последняя лекция перед итоговым экзаменом, и Раби-мэн изучает все доступные свидетельства, говорящие — к радости переполненного класса, — что преподавание психологии — это пустая трата времени.

— А теперь я покажу вам ответы людей на вопрос, насколько они подвержены зацикленности на прошлом, причинно-следственной ошибке обоснования оценки, эффекту владения, эффекту доступности, эффекту стойкости убеждения, заданности восприятия, ложной корреляции, подсказкам — всем тем предвзятостям, о которых вы узнали на этом курсе. Вот данные по контрольной группе. А вот данные по тем, кто обучался на этом курсе в прошлые годы.

Громкий смех — цифры практически одинаковые. Обе группы уверены в своей железной воле, четком понимании и независимом мышлении.

— А вот показатели с других проверок, задуманных так, чтобы скрыть, что именно проверяется. Большую часть второй группы тестировали меньше чем через полгода после этого курса.

Смех перерастает в стон. Слепота и неразумность — во все края. Выпускники работают вдвое усерднее, чтобы сэкономить пять баксов, а не заработать их. Выпускники боятся медведей, акул, молний и террористов больше, чем пьяных водителей. Восемьдесят процентов мнит себя умнее среднего. Выпускники бешено преувеличивают число бобов в банке на основании чьих-то нелепых догадок.

— Работа психики — поддерживать блаженное невежество о том, кто мы есть, что мы думаем и как себя ведем в любых ситуациях. Все мы действуем в густом тумане взаимного подкрепления. Наш разум подчиняется в первую очередь устаревшей технике, которая эволюционировала с мыслью, что все остальные обязательно правы. Но даже когда о тумане говорят вслух, лучше не становится. Тогда почему, можете поинтересоваться вы, я вообще о чем-то рассказываю?