были быть процедуры. Артур сказал, что скоро придёт папа, и будет лучше, если их не будет. Я не хотела, чтобы мужчины уходили, но понимала, папа не поймёт меня. А я объяснить не сумею.

Потому как, превозмогая боль, поднялся с кресла Кай, — я поняла, что эта ночь для него была адской.

— Мы вечером снова придём к тебе.

— Ты нет! — говорю, твёрдо глядя в глаза Руслана.

Мужчина замирает, внимательно смотрят на меня. Лицо его при этом каменное.

— Артур, я могу тебя попросить? — старший Акиев, скрестив руки на груди, стоит чуть в стороне, ничего не говорит, лишь вопросительно приподнимает бровь, и я продолжаю. — Ты можешь, пожалуйста, в комнате Руслана установить камеру.

— Зачем, малышка? — ни понимаю к чему этот вопрос, по-моему, и так всё ясно.

— Я хочу видеть его. Хочу быть уверена в том, что он не встаёт с постели и не геройствует. Я не хочу, чтобы он был парализованным.

— Откуда ты знаешь, Мирослава? — резкий вопрос и Кай впивается в меня острым взглядом.

Округлив глаза, в ответ пристально смотрю на Руслана, потом на Артура. По губам старшего Акиева я прочла матерное слово и поняла, — попала в точку! А мужчины, в свою очередь, поняли, что прокололись.

— Я, права, да? — ответом мне было молчание. — Я, права! — сама себе подтверждаю. — Не смей вставать с постели! — впервые я так смело повышаю тон на Руслана. Хотя «повышаю тон», — громко сказано! Всё-таки повышать голос, я пока что не могу.

— Хорошо, как скажешь, цыпуша. — Кай заметно расслабился. — Буду вставать только при острой необходимости.

— Не нужно вообще вставать. Пообещай!

— Как минимум мне нужно будет вставать в туалет. Да и помыться.

— Лёжа в постели сильно замараться не должен. А для туалета попроси в больнице утку.

— Утка — это перебор! — усмехается. — Я обещаю вставать только по острой нужде.

— К обеду тебе переведут в другую палату и привезут планшет! Установят кронштейн, чтоб ты лишний раз не напрягала руки. — Артур наклоняясь, целует в губы, и я не отталкиваю его. — У меня накопилось много работы на фирме, но мы будем на связи, а вечером я приеду, хорошо?

Не отвечаю, просто киваю.

Чтобы поцеловать Кая, мне пришлось привстать. Он не мог наклониться слишком сильно. Мне было немного больно, но в целом терпеть можно.

Папа приехал через час после ухода Акиевых.

Разговор наш был не слишком длинным. Я видела, папа не хотел возвращаться туда, и моё сердце рвалось на части, потому что я тоже этого не хотела.

Он мне рассказал...

За несколько дней до УДО папа вступился за парня, которого хотели, как сказал сам папа, «обидеть». Этот парень отблагодарил его тем, что подбросил отцу в постель лёгкий наркотик.

Разумеется, доказать папа ничего не мог. В связи с этим ни о каком УДО речи быть не могло, и папа, разозлившись, ударил этого парня. Тот парень, кто-то неудачно оступился, и головой довольно сильно приложился о перекладину между кроватями. Он не умер, но помутился рассудком, поэтому моему папе сидеть ещё почти три года.

Папа сказал, Артур нанял для него хорошего адвоката, но он не хочет пользоваться его услугами. Услышав это, я тут же расплакалась. Так же, как и в детстве начала умолять папу, схватила его за руки, начала целовать, не имея возможности сдержать поток слёз. Я буквально молила его! Хотела, чтобы он принял помощь от Акиева.

— Я не понимаю тебя, дочка. Скажи, что у тебя с ним?

— С кем?

— Вот ты мне и скажи, — с кем? — отрицательно качнув головой, опускаю взгляд.

— Пап...

— Они вместе, или по очереди? — этот вопрос папа из себя буквально выдавливал, и при этом сжимал кулаки.

— Всё было по взаимному согласию.

И я же не вру. Силой меня, действительно никто не принуждал!

— Я изначально не знала. Агата меня с ночёвкой пригласила к себе, Кай вернулся из командировки раньше, чем думала Агата. Он знал, кто я и прогнал из их дома, но потом с Агатой случилось несчастье, и только я могла находиться с ней рядом. Мы узнали друг друга и…

— А когда ты обо всём узнала? — о чём именно спрашивает папа, пояснять мне не нужно.

— Не помню точно. Но я скоро всё узнала! Сначала Руслан и Артур, действительно хотели сделать мне больно, чтобы ты страдал, но они очень быстро отказались от этой затеи. Был шантаж, но и он продлился недолго. Вернее, вообще его, можно сказать, не было, — я постаралась абстрагироваться от всего, чтобы говорить было легче. — Сначала присутствие Агаты, при ней они не могли со мной поступать дурным образом, а потом эта история с похищением, и Артур, он испугался за меня. Со мной психологи занимались. Они с Каем от меня не отходили.

— Надо же, добряки какие!

— Пап. — замолкаю. Жду, пока мой родитель поднимает на меня взгляд. — Я была лишена тебя, и Артура не прощу за это. Мы уедем. Куда скажешь…

Как же тяжело довались мне эти слова, и папа, он слышал это!

— Артура прощать не за что! — на выдохе произнёс, а я так растерялась, что замерла, и одеяла своё теребить перестала. — Я испытывал к нему ненависть, потому как думал, что он тебе причиняет боль, — отмерев, снова отрицательно киваю. — Но я его понять могу. Я признался в том, чего не делал, а сверху ему напели ещё много всего. Я был трусом. Я только сейчас понял, что если бы признался, поговорил с Артуром, он защитил бы тебя и твою маму тоже возможно успел бы.

Сердце обрывается, я слышу всхлип. Папа пытается сдержать слёзы. Я не поняла, что он имел в виду, когда говорил про маму, но уточнить не успела, папа продолжил.

— Артур разобрался со всем меньше чем за сутки. Он действительно очень крут.

— О чём ты, папа?

— Я про того, кто в самом деле виновен в том, что у тебя было такое сложное детство! У отца Артура, бизнес тогда в гору шёл. Параллельно Артур свой поднимать стал. Тогда их дело, было лакомым куском, и тот человек, он захотел влиться в него. Акиевым не нужны были люди со стороны. И стать партнёром можно было только хитростью. Тогда, как признался мне тот человек, это было возможно, только выбив почву из-под ног сразу всей семьи Акиевых... — папа задумался. — Я опущу подробности, тебе ни к чему.

— Но почему ты?

— Кто-то должен был. Всё должно было выглядеть натурально. Тот человек подал всё Акиеву, вроде как, “он злодея