Да, именно это и был Тарнас. Рыбацкая деревушка, затерянная меж прибрежных камней.

И никто здесь никогда не слышал о некроманте по имени Эр-Дьятис.

Возможно, эта новость привела бы Эллен в отчаяние, если бы она еще могла отчаиваться. Но пока что ее намного больше удивляло и заботило то, что они до сих пор оставались вместе. Все четверо.

От заставы они продолжали двигаться в сторону моря — не сговариваясь. Сложно было сговориться в молчании. Несколько часов ехали вчетвером, бок о бок, не проронив ни слова. Глориндель взял леди Рослин к себе на коня. Она откинулась ему на грудь, запрокинув голову назад, на его плечо, и ехала с закрытыми глазами — только пьяная улыбка блуждала по лицу. Кажется, она была абсолютно счастлива. Еще бы — ведь они по-прежнему ехали туда, куда она хотела попасть.

Эллен тоже, но счастливой это ее отчего-то не делало.

Только несколько часов спустя эльф круто завернул коня и сказал, что пора сделать привал. Ему никто не возразил, и вот тогда-то они наконец разговорились. И говорили, говорили, все наговориться не могли. Как будто отошли от шока и теперь наверстывали упущенное.

Глориндель с другим мужчиной отошли в сторону, сели, долго разговаривали — со стороны Эллен не могла понять, о чем, даже не знала, рады ли они видеть друг друга. Мужчину звали Натан, и это был тот самый человек из зеркала Рослин... тот самый человек из снов Эллен. Именем этого человека назвал ее Глориндель в тот миг, когда она была как никогда близка к черной прорве вожделенного безумия.

И Эллен боялась его. Ей не хотелось к нему подходить, не хотелось с ним заговаривать. К счастью, его намного больше интересовал эльф.

«Наверное, они все-таки друзья», — неуверенно подумала Эллен, разглядывая их, и тут же мотнула головой. Не друзья. Нет. Тут... что-то другое. Судя по всему, Натан приходился Глоринделю вассалом, но между ними чувствовалось что-то большее, чем преданность слуги и милость господина. Как будто... как будто у них была общая тайна. Или... нет, снова не то. Эллен закусила губу, глядя на них.

Она намеренно старалась не смотреть в сторону Рослин — памятуя о том, как они расстались. И содрогнулась всем телом, почувствовав легкое, царапающее прикосновение тоненьких пальчиков к тыльной стороне ладони.

Рослин подползла к ней сбоку, неслышно и проворно, как... как сколопендра, подумала Эллен и снова содрогнулась. Метнула взгляд на мужчин, беседовавших в стороне. Наконец решившись, подняла взгляд.

Рослин смотрела на нее. Молча. И в ее глазах Эллен не увидела врага. Впрочем, друга тоже не увидела.

— Я же говорила, что ты сама себя накажешь, — тихо сказала калардинская княжна.

Больше они ни о чем не говорили — до самого Тарнаса.

А вот эльф со своим слугой явно наладили отношения. Эллен видела, что Натан расслабился — не полностью, такие как он, никогда не теряют бдительность. Им ничего не страшно, их ничто не заботит, они никогда не колеблются. И главное, им никогда не снятся сны, в которых они кажутся себе кем-то другим. Эльф же расслабился совершенно — и только теперь Эллен с удивлением осознала, до чего же он, оказывается, все это время был напряжен. А сейчас будто почувствовал себя защищенным.

«До чего же вы в него верите, милорд», — подивилась Эллен про себя, но, как ни старалась, не смогла разделить это чувство. Натан не казался ей опасным. Но и безопасным — тоже. Она не знала, что он сделает, если ее снова начнут насиловать на большой дороге, — спасет или присоединится к потехе. Что в такой ситуации сделал бы теперь Глориндель, она даже думать не хотела.

От всех этих мыслей на душе становилось тягостно, и Эллен почти обрадовалась, когда они наконец достигли цели. Впрочем, как оказалось очень скоро, это было совсем не так.

— Ну что, друзья мои, — сказал Глориндель, когда они дважды объехали всю деревню и выяснили, что об Эр-Дьятисе здесь действительно ничего не знают. — А теперь предлагаю пожать друг другу руки и разъехаться по домам. Этот идиотизм и так затянулся дальше некуда.

Рослин встрепенулась и впервые за прошедшее время отстранилась от эльфа. Все эти дни Эллен не переставала удивляться тому, до чего же им, княжне и ее суженому, было хорошо вместе. Они тоже почти не говорили, просто все время были рядом, прикасаясь друг к другу, а по ночам Рослин прижималась к груди своего жениха, он укрывал ее своим плащом, и на лице у него появлялось выражение, которое пугало Эллен больше, чем изумляло: слепая, неистовая нежность хищного зверя к своему детенышу... или самца к своей любимой самке. Впрочем, нет, скорее что-то среднее между тем и другим. И вот эта двойственность была самой дикой. Глядя на них, Эллен пыталась вспомнить, как смотрел на нее Рассел, и не могла. Совсем не могла.

Но сейчас в парочке впервые наметилось непонимание. Услышав слова Глоринделя, Рослин вскинула на эльфа возмущенный, протестующий взгляд. Тот даже не соизволил на него ответить. Обращался он, видимо, к Натану. Тот слегка нахмурился.

— Мы слишком далеко зашли, милорд.

— Воистину. А не пора ли задуматься, какого беса? Вот что вы — каждый из вас — здесь забыли? А?

— Мне нужно к Эр-Дьятису, — непреклонно сказала Рослин.

— Нет здесь твоего Эр-Дьятиса, видишь? — раздраженно бросил эльф. — С чего ты взяла вообще, что он здесь? Кто тебе сказал?

— Здесь, — упрямо повторила Рослин. Глориндель нахмурился — скорее недоуменно, чем сердито. Кажется, у него не получалось злиться на нее всерьез. Он сразу сдался и перевел взгляд на Натана:

— Ну а тебе тут что?..

— Вы знаете, — спокойно ответил тот, хотя Эллен показалось, что спокойствие наиграно. — Я принес присягу миледи Рослин. И пойду туда, куда она велит.

Рослин благодарно улыбнулась, и Эллен почувствовала мгновенный укол смехотворной ревности. Ей она так никогда не улыбалась...

— А ты, Эллен? — Васильковые глаза Глоринделя устремились на нее. — Только не говори, что по-прежнему ищешь своего мужика.

Она почувствовала острый взгляд Натана, мгновенно сделавшийся пристальным, но не повернула головы.

— Да, милорд, — с трудом ответила она. — По-прежнему. Вы же знаете, я…

Глориндель обреченно вздохнул.

— И никого из вас не интересует, что вашу страну разрывает война, — укоризненно сказал он. — Вот здорово — выходит, волнует это одного меня!

— Волнует? Вас?! — Натан посмотрел на него с изумлением, уголки его рта дрогнули, и Эллен показалось, что он вот-вот рассмеется. Эльф смерил его холодным взглядом:

— Там дюжина моих сотен. Бьется со здешними зверюгами, воображая, что делает это ради своего господина. А господину теперь трона не видать как своих ушей. И гибнут они зря.

— Почему же зря? — возразила Эллен. — Может, они победят.

— Они не победят, — ответил эльф. — Их слишком мало. Я рассчитывал быстро вернуться и далее бросить подкрепление — по обстоятельствам... А теперь это некому сделать. Если ваш князь мертв, да и меня наверняка уже к покойникам причислили, мои родичи просто забудут про Калардин.