Как в задницу ужаленный я подскочил с места прямиком к выходу. Мне нужно было высказать этой дряни всё, что я о ней думал. Я даже готов был замарать об неё свои руки.

— Куда ты сорвался? — Тео смог задержать меня у самих дверей и закрыть её перед моим же носом.

— Я придушу эту тварь! — сжимал я до боли зубы.

— А что, если это не она? Ты подумал об этом? — пытался он донести до меня обычный смысл слов, но я ни черта не понимал, в моей голове творился хаос. — Здесь нужно придумывать что-то другое.

— Ждать, пока меня убьют? — хмыкнул я, немного придя в себя.

— Нет, тебе нужно кое-куда смотаться, я дам тебе контакт одного человека, где тебе кое с чем помогут. А сам я пойду в полицию вместо тебя. Объясню им ситуацию, и если у нас не получится узнать, кто заказал тебя, то тебе будет не совсем легко, но мы их обхитрим.

Я слышал Тео, но слышал будто, находясь под водой. Звук был глухим и нечётким.

— Позвони, пожалуйста, Макарии, она не хочет меня слышать. Мне нужно знать, что с ней всё в порядке. И скажи ей, что я очень раскаиваюсь.

Всё остальное я сам скажу ей при встрече, если только она простит меня.

— Я не буду ей звонить! Ты сам ей позвонишь, друг!

Я не смог уснуть до самого утра. Мысль о том, что я стал чьей-то мишенью поедала меня изнутри. Такого подарка я уж точно ни от кого не ожидал, даже от Оливии. До меня так же дошло, что весь этот допрос Ассоль вела неспроста. Она уже тогда знала об этом письме и о моей участи, но по непонятным мне причинам решила держать это всё при себе, пытаясь при этом разбираться в одиночку. Не слишком ли странно всё это? Похоже, эта девушка знает то, о чём я и не догадываюсь. Что она от меня скрывает? Единственное решение узнать, что находилось в голове у Дьявола — это раскодировать её дневник. Хотя кто вообще сказал, что это обязательно должен быть дневник? Может быть в этой тетради выписаны различные цитаты известных людей, а может быть она служит для неё телефонным справочником, или вообще, я даже нисколько не удивлюсь, если она окажется пустой, без единой пометки. Да что сидеть и гадать? Нужно проверить!

Я сходил до машины и, выудив из бардачка эту самую таинственную тетрадь, вернулся в комнату, после чего принялся разбираться с четырёхзначным кодом. По моим подсчетам здесь могло быть около десяти тысяч комбинаций. Если я буду подбирать каждую из них, то вряд ли у меня хватит терпения и времени на это всё, поэтому я решил пойти по несколько другому пути, поскольку отметил для себя, что тетрадь была не первой свежести, возможно, ею частенько пользовались, а, следовательно, замок также эксплуатировался. Я предположил, что, когда кодовый замок барабанного типа часто открывают, то колёсико нужной мне комбинации в месте нужного числа слегка расслаблено, поэтому я покрутил каждое колёсико и как только ощущал его максимальную разболтанность, останавливался на текущем значении, и когда я уже справлялся с последним числовым значением, замок чудесным образом открылся. Вуа-ля. Да я просто волшебник! Копперфилду такое и не снилось!

На первой же странице все мои догадки подтвердились. Этот дневник — собственность Ассоль Вонг, который она начала вести двумя годами ранее. Мне показалось странным то, что каждое обращение начиналось не как обычно было принято: «Дорогой, дневник…», а «Здравствуй, папа…». Ассоль излагала на бумаге свои мысли, которые хотела бы донести до своего отца, которого на тот момент уже не было в живых. Осознав это, меня бросило в дрожь. Она делилась с ним своими переживаниями, рассказывала о прогрессирующей болезни Алекса, писала истории, которые приключались с ней, пока та ещё работала официанткой в забегаловке «У Джордана», но внезапно её каждодневное обращение к отцу оборвалось, так как Ассоль не оставляла заметок ровно полгода. С марта месяца меня перебросило сразу на сентябрь. Стиль написания уже заметно изменился, даже почерк стал резче и твёрже, как будто этот дневник вели две разные девушки. В записях говорилось о каких-то непонятным моему разуму вещах, о секретном штабе «Армагеддона», где зачастую фигурировал неизвестный «Омега», который, как оказалось, был её наставником. Вот только чему он её обучал я так и не понял. Когда я перевернул на следующую страницу, то попытался вчитываться в каждое слово: «Здравствуй, папа, я очень сильно по тебе соскучилась. По тебе и по Мише. Я, надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что без раздумий выбрала себе такой путь? Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь меня, но я не могу никак иначе. Мою первую цель зовут Оливер Браун. Он — педофил и работает каким-то шишкой в полиции. Каждый удобный случай он насиловал бедную соседскую девочку и оставался безнаказанным. У родителей этой несчастной девчушки опустились руки, когда те не смогли добиться справедливости по закону, и они решились взять грех на душу. Нет, пап, я их не осуждаю. Более того, я и сама бы пошла на такой поступок. А что ещё остаётся делать, если невозможно достучаться до власти? Если полиция и суд остаётся на стороне преступников. Тут остаются только два выхода: мириться и пытаться как-то жить с этой бедой, либо идти на крайние меры — убийство. Пожелай мне удачи, папа. Я люблю тебя. Твоя греховная дочь, Ассоль».

У Дьявола что, крыша протекала временами? Что за бред сумасшедшего здесь изложен? Какие ещё убийства? Какие, чёрт бы их побрал, педофилы?

До меня не доходил смысл, пока я не прочёл ещё шесть подобных писем, где менялись лишь имена, профессии и обстоятельства, но всех этих «целей» поджидал один и тот же итог — смерть. И самое ужасное, что я вынес из этих откровений, так это то, что убивала их, судя по всему, сама Ассоль. Последняя запись была сделана ещё в Ницце, где она, если верить своим глазам, расправилась с Франциско Роуром.

Господи! Я познакомился в Ницце с киллером. Я принял на работу киллера. Я начала встречаться и притащил к себе домой киллера. Я влюбился в киллера. И теперь я очередная её мишень? Так вот для каких целей она появилась в моём клубе… Но если это так, то в таком случае почему я ещё не на том свете? В чём подвох? Может она по каким-то причинам не может исполнить «заказ»? Если и это так, то мне пока что нечего бояться.

Мои эмоции невозможно было описать словами, было такое ощущение, что надо мной ставили опыты, я метался из крайности в крайность, мне хотелось позвонить ей, но в следующую секунду я уже задумывался о ненависти. Что мне прикажете делать дальше?

— Даймонд, пока шли гудки я не знала, что будет лучше: если ты примешь звонок или же, если проигнорируешь. В конце концов я пришла к выводу, что если ты возьмёшь трубку и я снова услышу твой сексуальный, завораживающий голос, то я, как зачастую это бывало провалюсь за рамки бытия и не смогу думать связно, а мне бы этого не хотелось, — говорила я, сидя в машине, которую мне одолжил Омега. Я остановилась прямо напротив клуба и уже увидела, как в него вошёл Даймонд. — Так что даже хорошо, что я сейчас общаюсь с твоим автоответчиком, а не с тобой лично, поэтому, как только прослушаешь запись, позвони мне. Мне нужно услышать твой голос и заодно поговорить с тобой. Это очень важно.