В назначенный день Лена велела Эжену приехать к шести на арендованном авто. Поправила эффектный макияж и вышла из дома. Во дворе копошилась жизнь. Таджики гоняли мяч на площадке, который со звоном бился о железную клетку. Один из них работал дворником и прятал коврик для молитв за почтовые ящики. Рядом с песочницей на лавке расселась компания пацанов. Ничего особенного в них не было – в обычных джинсовых куртках и темных толстовках, кроссовки-«утюги» на тощих ногах. Они пытались дергать струны и петь «Гражданскую оборону». Из окон то и дело выглядывали бабки и угрожали, что вызовут полицию. Но пацаны продолжали наяривать «Все идет по плану» и ржать. Надо же, знают классику. Не какой-нибудь там Моргенштерн. Она перешагнула бордюр и тут же провалилась шпильками в газон. Разозлилась. Сняла дорогущие туфли и кинула их на асфальт. Тут же испугалась странному импульсу, но запретила себе думать. Никаких лишних рефлексий – что сделано, то сделано. Лена дошла босиком до скамейки и уставилась на пацанов. Они притихли и уставились в ответ на босую женщину с безумным взглядом.

– Дайте сюда свою гитару. Кое-что покажу.

Лена взяла в руки инструмент, с которым не управлялась лет десять. Но пальцы помнили всё. Она села на спинку лавочки и зацепила гвоздем платье. Но панкам нет дела до дырок на одежде. Когда Эжен вкатил во двор на «Порше Кайен», Лена вместе с новыми друзьями орала, надрывая горло: «Я всегда буду против! Я всегда буду против!»

Утром она проснулась по будильнику. Нужно составить должностные инструкции для своего департамента. Хорошо бы успеть до конца квартала.