именно Сергеева-Ценского в качестве номинатора был вызван тем, что еще в 1943 году его избрали в Академию наук СССР. Писателей-академиков тогда в Советском Союзе было кот наплакал, и уж, конечно, не звание сталинского лауреата надоумило шведов послать Сергееву-Ценскому письмо, ведь в Швеции тоже была своя Академия наук. Кстати, самого Шолохова избрали в Академию наук в 1939 году, что серьезно повышало его шансы в глазах придирчивых шведов (они ведь не знали, что в СССР есть еще и «народные академики» типа Трофима Лысенко).

Сергеев-Ценский не решился ответить без совета с руководящими товарищами. И в ЦК КПСС же растерялись и потому слишком долго решали, как быть: либо отка заться от предложения «этой общественной организации, являющейся инструментом поджигателей войны», либо выдвинуть «одного из писателей как активного борца за мир», как следует из сохранившегося письма Б.Н. Полевого М.А. Суслову от 21 января 1954 года. В результате отважились выдвинуть самого известного советского писателя и «борца за мир» Шолохова, о чем и сообщалось в решении Секретариата ЦК КПСС от 23 февраля 1954 года: «1. Принять предложение Союза советских писателей СССР о выдвижении в качестве кандидата на Нобелевскую премию по литературе за 1953 год писателя Шолохова М.А. 2. Согласиться с представленным Союзом советских писателей текстом ответа писателя Сергеева-Ценского Нобелевскому комитету при Шведской академии». Утверждено это решение было высшим органом в стране – Президиумом ЦК КПСС 25 февраля 1954 года.

Только все это было уже бесполезно – пока советские чиновники все взвешивали-перевешивали на своих номенклатурных весах, срок подачи заявки истек. Волокита, зятягивание решения вопроса – все это фирменные штучки не только отечественных бюрократов, но и их европейских коллег. Бумажный вихрь, возникший вокруг невинного вроде бы письма из Швеции, привел к образованию кипы документов, заполонивших ныне российские архивы. Чего в них только нет. Вот, например, письмо в Швецию от Сергеева-Ценского: «Отвечая на Ваше обращение, я считаю за честь предложить в качестве кандидата на Нобелевскую премию по литературе за 1953 год советского писателя Михаила Александровича Шолохова. Он пользуется мировой известностью, как большой художник слова, мастерски раскрывающий в своих произведениях движения и порывы человеческой души и разума, сложность человеческих чувств и отношений. Сотни миллионов читателей всего мира знают романы Шолохова „Тихий Дон“ и „Поднятая целина“ – произведения высоко гуманистические, проникнутые глубокой верой в человека, в его способность преобразовать жизнь, сделать ее светлой и радостной для всех. „Тихий Дон“, „Поднятая целина“ и другие произведения Шолохова, по имеющимся в моем распоряжении сведениям, вышли в СССР до 1 января 1954 года в 412 изданиях на 55 языках. Общий тираж изданий составляет 19 947 000 экземпляров. Книги Шолохова переведены на десятки иностранных языков и изданы большими тиражами».

Здесь приведен далеко не весь текст этого исторического письма, изложенного весьма скучным бюрократическим и протокольным языком. Это в чистом виде плод совместного труда писателей и чиновников. Вспомнили и про «Поднятую целину», и коллективное хозяйство. Причем не колхоз, а именно хозяйство – чтобы было сподручнее переводить на шведский, ведь слово «колхоз» – советизм и переводится с трудом. С другой стороны, если вдуматься в слова про изображенный Шолоховым «беспримерный подвиг в создании нового уклада жизни на основе коллективного ведения хозяйства» (это был один из мотивов выдвижения), можно расценивать это и как признание непомерных потерь русского крестьянства в процессе раскулачивания. Ведь жизнь в колхозах и работу «за палочки», то есть трудодни, кроме как подвигом не назовешь.

Вот и ответ из Швеции от 6 марта 1954 года: «Нобелевский комитет Шведской академии с интересом принял Ваше предложение присудить Нобелевскую премию М.А. Шолохову. Так как предложения должны поступать к нам не позднее 1 февраля, Ваше предложение дошло до нас слишком поздно, чтобы быть обсуждаемым за нынешний год. Однако Шолохов будет выдвинут в качестве кандидата на Нобелевскую премию за 1955 год». И в Швеции тоже были свои бюрократы, привязавшиеся к формальностям. Шведам надо было бы сразу обращаться в ЦК КПСС непосредственно к Суслову. Михаил Андреевич, судя по всему, и был главным «номинатором». К нему, например, обращено письмо Суркова от 20 марта 1954 года: «Сегодня родственница академика Сергеева-Ценского передала нам по телефону полученный на имя Сергеева-Ценского ответ Нобелевского комитета на предложение о присуждении Нобелевской премии М.А. Шолохову. Посылаю запись этого текста Вам для сведения».

Но ни в 1956-м, ни в 1957-м Шолохов премию не получил: возник фактор Пастернака. Что занятно, и в СССР, и за рубежом присуждение Нобелевской премии приобрело яркий политический оттенок. О политизированности премии высказывались мнения и раньше, но теперь она вышла на первый план. В недрах Нобелевского комитета даже обсуждалась идея наградить Пастернака и Шолохова одновременно, к чему уже заранее подготовились в ЦК КПСС. «Если т. Шолохову будет присуждена Нобелевская премия за этот год наряду с Пастернаком, было бы целесообразно, чтобы в знак протеста т. Шолохов демонстративно отказался от нее и заявил в печати о своем нежелании быть лауреатом премии, присуждение которой используется в антисоветских целях» (из записки секретаря ЦК КПСС Ильичева и завотделом культуры ЦК Поликарпова от 21 октября 1958 года).

Надо было, чтобы прошло еще десять лет, чтобы Шолохов наконец получил премию. Как подсчитали математики, всего Михаила Александровича выдвигали на премию (в том числе и сам Нобелевский комитет) тринадцать раз, последнее выдвижение оказалось счастливым. В том удачном для советской литературы году, как стало известно из открытого спустя полвека архива Шведской академии, Шолохов стал одним из девяноста претендентов на мировую литературную корону. Среди номинантов: Фридрих Дюрренматт, Макс Фриш, Сомерсет Моэм, Владимир Набоков, Анна Ахматова, Константин Паустовский. В шорт-листе остались Ахматова, Шолохов, Уистен Хью Оден, Хорхе Луис Борхес и ряд других писателей. Предложение поделить премию между Ахматовой и Шолоховым академики отвергли: ничего общего между ними, кроме русского языка, не было. Анну Андреевну выдвигали на премию и раньше. 16 июля 1962 года она побывала в гостях, где услышала: «„Эрик Местертон просил вам передать, что вы выставлены в этом году на Нобелевскую премию“. В этом мне интересно одно: отчего Эрик сам не сообщил мне эту новость?» Эрик Местертон – шведский писатель.

Советские писатели по-разному реагировали на сложившуюся в 1965 году очень достойную подборку кандидатов, среди которых то и дело повторяли фамилии Паустовского и Шолохова. «Если это правда, то это занятно: кто бы ни получил из наших – это будет пощечина и обида другому, а стало быть, и его литературным друзьям. В случае забаллотирования Шолохова и получения премии