Все вышло очень удачно: сбили более десятка фашистских самолетов, сами не потеряли ни одного.

Противник, тщетно добиваясь господства в воздухе, шел на всяческие ухищрения. Немцы пополнили свой воздушный флот новыми типами самолетов? улучшенными, модернизированными «мессершмиттами» и «фокке-вульфами».

Но советские конструкторы шли впереди и давали фронту еще более совершенные машины.

Изменение летно-тактических качеств самолетов влияло на тактику ведения воздушного боя. И во фронтовых условиях мы изучали ее еще внимательнее.

На нашем участке фронта одновременно с большими группами вражеских бомбардировщиков начали появляться асы Геринга из групп Рихтгофена, Мельдерса. Асы старались на подступах к полю боя уничтожать ведущих, одиночные оторвавшиеся самолеты, добивать подбитые. Их целью было дезорганизовать наши группы, отвлекать из района прикрытия. На разборах мы анализировали их тактику и вырабатывали свою. Стали больше эшелонировать по высоте группы, выделяя в сковывающую группу опытных летчиков.

Мне уже доводилось встречаться с асами под Белгородом, даже сбить там в лоб одного гитлеровского охотника. Первая же встреча над днепровскими переправами была неудачной.

Дело было так. Истекло время, отведенное на прикрытие. Я развернулся и вместе с группой взял курс домой. Вдруг вижу — на нас прямо в лоб заходят два вражеских истребителя. Летят с небольшим преимуществом в высоте с востока. Ясно — асы! Решил принять лобовую атаку. И, даже не успев ничего передать по радио, быстро поймал в прицел одного. Но пока делал необходимый доворот, пока собирался открыть огонь, что-то треснуло, самолет качнуло: враг упредил меня. Снаряд прошел сантиметра на два выше головы. Радио перестало работать. Управление руля поворота перебило. Асы же улетели безнаказанно. Проскочили мимо нас.

Я благополучно долетел до аэродрома в сопровождении группы. Был очень недоволен собой. Зато сделал важный вывод: на лобовых нельзя упускать ни секунды, надо как можно быстрее ловить врага в прицел и непременно первым открывать огонь.

На следующий день моя группа в скоротечном бою разгромила группу «юнкерсов» в районе Бородаевки. Преследуя «юнкерс», я сбил его на малой высоте над территорией, занятой врагом. Возвращаюсь назад. Над полем боя вертятся самолеты — тут и советские истребители, и «мессершмитты»; идет воздушный бой. Вижу — к оторвавшемуся самолету «ЯК-7» зашла пара «мессершмиттов». По почерку вижу — охотники.

Позывной «Яковлева» я не знал и передал открытым текстом:

— «ЯК», «ЯК»! Сзади «мессер»!

«Яковлев» развернулся, и трасса пролетела мимо. Но охотник, очевидно, уже считал его своей жертвой и наседал. Наш летчик попал в трудное положение.

— Крепись, друг! — передаю ему по радио.

Выжимаю последнее, что могу, из своего самолета и сзади снизу прошиваю «мессершмитт» длинной очередью. Он падает. Вот тебе за вчерашнее! Второй охотник поспешил уйти. «Яковлев» пристроился ко мне, покачал крыльями. Летчик передал по радио:

— Спасибо, друг! Выручил!

Мы вместе пересекли линию фронта. Он еще раз поблагодарил и отвернул на свой аэродром.

Так в воздухе мы выручали друг друга и порой расставались, не узнав фамилии летчика, крыло к крылу с которым прикрывали переправы через Днепр.

Низкие облака прижимают к земле. Приближается осень. Врасплох она нас не застает: к ненастью мы подготовлены. И теперь, в начале октября, пилотируем на малой высоте, прикрывая войска, ведя разведку. Правда, полет группой на малых высотах в крайне сложных метеорологических условиях у нас в полку пока применялся нечасто.

Наземные войска, день и ночь ведя бои, расширяли плацдарм, хотя противник и пытался наносить контрудары с северо-запада, стремясь столкнуть их в Днепр.

Мы знали о напряженной обстановке на плацдарме и в то пасмурное октябрьское утро, о котором я сейчас расскажу.

Казалось, из-за пасмурной погоды полетов не будет. И вдруг меня вызывают на КП. Командир ставит задачу: шестеркой прикрыть танковую группировку.

— Противник подтянул большое количество танков, — говорит он, — и пытается нанести удар по правому флангу. Вам это уже известно. Возможно, авиация поддержит танковый удар. Помните: враг будет сильно прикрыт зенитной артиллерией. Как и мы, противник подготовлен к боям на малой высоте.

Вместе с летчиками эскадрильи я еще раз детально изучаю уже хорошо знакомый нам район прикрытия, наношу обстановку на карту.

И вот группа в воздухе. Летим на высоте 250–300 метров. Над головой висят свинцовые облака. Так и кажется, вот-вот в них врежемся: облачный слой примерно 400–500 метров.

Перелетели Днепр. Внимание напряжено. То приглядываюсь к земле, ищу заданный район, то всматриваюсь под нижнюю кромку облаков. Встреча с противником может произойти внезапно. Сложно будет тогда маневрировать — важно заметить его первым. Передаю летчикам:

— Усилить поиск!

Район прикрытия определен. Мы над нашей танковой группировкой. Бой виден отлично. Танки — а их множество с нашей стороны и со стороны противника — сближаются, маневрируют, ведут огонь. Вспыхивают, взрываются в клубах дыма.

Надо правильно построить маневр, не теряя ни секунды. По моей команде группа принимает рассредоточенный боевой порядок. Делаем разворот над нашей танковой группировкой. Пролетаем над врагом на повышенной скорости. Мельком, но отчетливо вижу немецкие окопы, технику, даже солдат. Зенитки не стреляют. Знаю по опыту — ждут подходящего момента. Хотят застать нас врасплох, поймать на разворотах.

В стороне под облаками появляется самолет. Он направляется к месту боя. Да это снова «рама»! Здесь, над территорией, занятой фашистскими войсками, атаковать ее бесполезно: она снизится к своим зениткам и безнаказанно уйдет. Взаимодействие у них отработано хорошо. Командую: «Подтянуться!» — и делаю маневр, как бы удаляясь.

Очевидно, экипаж «рамы» нас не заметил. Она продолжает полет, приближаясь к нашим танкам.

Даю команду четверке зорко охранять войска. Передаю Мухину: «За мной!» — и резко разворачиваюсь.

Тут нас заметили: «рама» тоже делает разворот на 180 градусов и стремится удрать. Настигаю ее, прошиваю очередью, проскакиваю вперед. «Рама» начала резко снижаться. Уйдет, пожалуй!.. Передаю ведомому:

— Вася, добей!

Ему удается погасить скорость и пристроиться к хвосту вражеской машины. Несколько очередей — и «рама» начинает отвесно падать в расположение своей танковой группировки. Стрелок все еще отстреливается. Но недолго: самолет врезается в землю и взрывается.

И тут открыла ураганный огонь зенитная артиллерия врага. Слева от меня — сноп трасс. Резким движением нажимаю на правую педаль и уклоняюсь от огня. Проскакиваю вправо. Но тут огня еще больше. Прижиматься к земле нельзя — там немецкие танки. То и дело с тревогой ищу глазами самолет Мухина. Не сбит ли… Нет, как всегда, держится сзади.