— Если он не смог сесть на корабль де Бизоля, он должен приплыть на другом судне.

— Надеюсь, что с ним ничего не случилось, — произнес встревоженный Козимо. — И что он не остался в Венеции.

Приближалась ночь. В тот вечер уже мало что можно было сделать. Друзья, правда, узнали, что на следующий день в порт должны прибыть еще шесть кораблей. Оставалось только ждать, поэтому, как и большинство паломников, они устроились на ночлег прямо на земле, на одной из узких улочек, превратившихся в спальни под открытым небом. Люди спали повсюду, укрывшись одеялами, которыми их снабдили местные жители.

Как только начало светать, Козимо и Ролан побывали возле каждого вновь прибывшего корабля в надежде увидеть Круатандьё, сходящего на берег.

— Если бы он сошел на берег раньше нас, он нашел бы способ дать о себе знать, — заметил Ролан.

Но их товарищ так и не появился.

— Остаются еще частные суда, — сказал Козимо. — Это наша последняя надежда.

Корабли знати расположились подальше от порта. Друзья начали с корабля Эсташа де Булонь. Как и раньше, они описали матросам внешность Круатандьё, но и это ничего не дало.

Они проверили все корабли, расспрашивали и матросов, и пассажиров. Никто ничего не знал.

В самом конце мола стояло еще одно судно: среднего водоизмещения, хуже оснащенное, чем другие, в стороне от других кораблей. Поблизости не было ни души, никто не занимался погрузкой. Казалось, на нем не было и экипажа. Внизу, у трапа, сидел на ящике капитан корабля с перевязанной рукой, а возле него хлопотала старая знахарка из Отранты. Рядом стоял ребенок, держа сумку женщины. Моряк был бледен, его лихорадило. Козимо было знакомо название корабля — «Л’Элексьон».

— Круатандьё говорил нам об этом корабле в Венеции. Он еще хотел завязать знакомство с его матросами, чтобы через них попасть на «Бастидус.

Раненый капитан был Бандесласом Нумой.

— Вас прислала Милиция? — спросил он, увидев Козимо и Ролана.

Он поморщился — ему больно было говорить.

— Я потому спрашиваю, что у меня есть жалобы, — сказал он со стоном.

— Какого рода? — спросил Ролан.

Нума окинул его подозрительным взглядом.

— Такого рода, что вам ни к чему это знать, если вы не те люди, которых я жду. Убирайтесь!

Козимо назвал вымышленное имя, под которым Круатандьё должен был сесть на корабль в Венеции.

— Это наш друг, — сказал он. — Я знаю, что он с вами говорил.

Капитан внезапно смягчился. Старая знахарка закончила бинтовать его правое плечо, предварительно наложив на рану целебные мази. Нума получил глубокое ранение мечом.

— Постарайтесь меньше двигаться, — сказала она, — не нервничайте и приходите ко мне дважды в день..

— Я могу плыть дальше?

Старуха пожала плечами.

— Раз ума нет, поступайте как знаете.

Она взяла из рук ребенка сумку со своими лекарствами и бинтами, и они ушли. У раненого, сидящего на ящике, был блаженный вид. Он вздохнул. Двое юношей ожидали ответа на свой вопрос о Круатандьё.

— Этот корабль принадлежит мне, — сказал капитан, показывая на „Л’Элексьон“. — Его зафрахтовали двое важных господ, которые хотели, чтобы я перевез их в Святую землю. Странные паломники, по правде говоря. Мужчина и женщина. А братья и сестры, которые их сопровождали?! Мне надо было поостеречься.

Капитан описал внешность Альпа Малекорна и Эрихто, но не назвал их подлинные имена. Он рассказал также о наемниках и кающихся грешницах. Козимо понял, что последние — подруги Лис.

— Они не хотели, чтобы на борту находились посторонние — только они и мой экипаж.

Тут Нума заговорил о Круатандьё.

— Человек, который меня нанял, в Венеции погрузил на борт множество ящиков, — сказал он. — Я не знал, что они перевозят, но мне достаточно заплатили, чтобы я не лез в чужие дела. Учитывая количество пассажиров, я, однако, нанял еще двух матросов перед тем, как мы отправились в море, чтобы оставаться хозяином положения на корабле. Так ко мне и попал ваш друг.

— Он был на вашем корабле?

— Да. Он не нашел себе места на других кораблях, отправлявшихся в Святую землю. Но черт меня дернул его взять! Это из-за него с нами случился в море этот кошмар. Настоящий ад! Именно об этом я хочу говорить с руководителями паломников!

После этого он замолчал.

Лишь благодаря обещаниям щедро вознаградить его и заверениям, что троих юношей объединяла настоящая дружба, он согласился продолжить свой рассказ. Видно было, что он страшился того, что ему предстояло рассказать.

— Когда мы были в море, у вашего друга, как и у меня, вызвали подозрение эти паломники с лицами заговорщиков. Только вместо того, чтобы благоразумно не вмешиваться в чужие дела, эта горячая голова решил подслушать их разговоры и все время крутился вокруг их багажа.

— А потом? — спросил Козимо, все больше волнуясь.

— Потом… Это целая история! Человек, который меня нанял, перевозил не только сундуки, у него был пленник. Они держали бедного мученика в водостоке. Самым непредвиденным было то, что ваш друг заявил мне, что знает его!

— Знает его?

— Это был его друг, попавший много недель тому назад в руки этого монстра, который пытал его, уж не знаю, по каким причинам.

Козимо захотел узнать без промедления, где находится Круатандьё.

— Я думаю, ваш друг лишился рассудка… Да-да, это было неразумно… Его поймали, когда он пытался бежать с „Л’Элексьон“ вместе со своим товарищем. Его схватили в тот момент, когда он отвязывал шлюпку, затем заковали в цепи, как и второго. Я ничего не мог сделать. На протяжении многих дней они пытали их.

— Как выглядел второй юноша? — спросил Ролан.

Нума задумался.

— Такой… в общем, здоровяк. На лице ужасные следы побоев и пыток. Но мне кажется, что его окровавленные волосы были рыжими.

— Жазон! — воскликнул Козимо. — Это Жазон! Жазона нашли в Эерле и взяли в заложники!

Он побледнел.

— Где они? — твердо спросил капитана Ролан. — Куда они их увели?

Вандеслас Нума нахмурился.

— Их тела сейчас покоятся на дне моря. Мне очень жаль.

Козимо сел и закрыл лицо руками.

— Так как ваши друзья отказывались отвечать на вопросы их палача, — подавленно продолжил капитан, — тот в конце концов решил бросить их за борт незадолго до прибытия в порт. Я хотел помешать этому, но он рубанул меня мечом, и я благоразумно притворился мертвым.

Лица Козимо и Ролана были белыми как мел.

— Где они? — вскричал Ролан. — Твои пассажиры — мужчина и женщина — куда они делись?