– И как это определить? – спросил Мёллер, привлекший удивленные взгляды собравшихся, которые привыкли к тому, что Густав Мёллер в основном только слушал и редко что-нибудь говорил, а если и говорил, то не так громко!

– Вот об этом, – смущенно произнес Леттке, кашлянув, – нам сейчас и надо подумать. Как провести такое сравнение в разумные сроки. – Он кашлянул еще раз. – Нам известно, у кого какие соседи, кто кому приходится родственником, у нас есть списки школьных классов, списки студентов… Это будет кропотливая работа, это понятно, но я думаю, если мы…

– Подождите, – перебил его Адамек, в чьих глазах внезапно появился таинственный блеск. – Это хорошая идея. И благодаря провидению у нас даже есть программистка, которая однажды уже делала нечто подобное. – Он толкнул свое инвалидное кресло, подъехал к своему столу и снял телефонную трубку. – Соедините меня с фройляйн Боденкамп.

Он выждал пару мгновений, затем, казалось, связь была установлена.

– Да, фройляйн Боденкамп, это Адамек. Не могли бы вы явиться к герру Леттке, минут через пятнадцать? Ойген Леттке, верно. Спасибо!

Он повесил трубку, вернулся за стол и сказал, обращаясь к Леттке:

– Объясните ей, что нужно сделать. Но ей не нужно знать, в чем дело. – Он взял листовку кончиками пальцев и сложил обратно в папку. – Чем меньше людей это прочитает, тем лучше.

Хелена подошла к кабинету Леттке на пять минут раньше. Дверь была заперта, как и предписывалось, но, кроме того, сквозь матовое стекло, встроенное в темный дуб, не проникал свет, и это означало только то, что на окнах все еще висела светомаскировка, следовательно, сегодня Леттке вообще не появлялся в кабинете.

Она знала Леттке в лицо, но никогда не пересекалась с ним по работе. Он был стройным, у него были прямые светло-золотистые волосы, разделенные на пробор, и ярко-голубые глаза, которые смотрели колюче, да, прямо-таки безжалостно, – собственно говоря, он был воплощением арийца, как из учебника по расоведению. Но Хелене он казался зловещим. В его манере двигаться было что-то от акулы, которая беспокойно бороздит океан, всегда в поисках добычи. В берлинском зоопарке она видела этих животных и страшилась их так же, как и Леттке.

Она сделала глубокий вдох. Для начала подождем, сказала она себе. Может быть, она и ошибалась, а он на самом деле был довольно приятным. Или, по крайней мере, обходительным. Такое случалось не раз.

Она услышала шаги, которые быстро приближались. Это, скорее всего, он. Она отступила на шаг от двери и машинально прижала блокнот к груди.

Это был он.

– Хайль Гитлер, – произнес он, доставая из кармана брюк связку ключей. – Фройляйн Боденкамп, я полагаю?

– Да, – поспешно ответила Хелена, совсем забыв поздороваться. – Герр Адамек сказал…

– Я как раз иду от него. – Леттке окинул ее с головы до ног взглядом, который, как ей показалось, был способен проникнуть сквозь ткань ее платья. – Он о вас высокого мнения. Считает, вы лучшая программистка, которая у нас есть.

Хелена тяжело сглотнула.

– Это… определенно преувеличение.

Леттке пристально посмотрел ей в глаза, потом вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь.

– Проходите.

Она последовала за ним, наблюдая, как он отодвигает в сторону плотные шторы. Ворвавшийся дневной свет обнаружил невероятный беспорядок, башни из документов на письменном столе, на стульях, поверх монитора его компьютера, открытые шкафчики и ящики, повсюду бумаги, клейкие ленты и ручки. На одной из стен его кабинета висела карта США, оставшаяся площадь была покрыта листками с заметками, вырезками из газет, фотографиями и прочим. Она обнаружила портрет Рузвельта, фотографии разбомбленных кораблей и разрушенных портовых сооружений, от руки нарисованную диаграмму, на которой зеленая линия медленно поднималась над временно́й шкалой. Хелена знала, что так отображают курсы акций, но над этой линией было написано слово «Одобрение».

Леттке, очевидно, перехватил ее взгляд, потому что произнес:

– Это проект, над которым я сейчас работаю. Мы пытаемся убедить американскую общественность в том, что Рузвельт обманом заманил ее в войну с нами и Японией. Еще осенью прошлого года более восьмидесяти процентов американцев были против участия в войне, но затем произошло нападение на Перл-Харбор, и это изменило настроение.

– Понимаю, – ответила Хелена, не уверенная, хочет ли она вообще все это знать.

– Сутью нашей пропаганды является утверждение, что Рузвельт знал о планируемой атаке японцев, но намеренно не предупредил свой флот, – продолжал Леттке, указывая на морскую навигационную карту, куда были нанесены всевозможные стрелки и символы, которые военные использовали для отображения сражений. – Он хотел, чтобы эта атака состоялась, потому что тем самым он мог наконец оправдать желаемое вступление Америки в войну. К счастью, существует множество косвенных доказательств, которые можно интерпретировать в духе этой теории. Вполне возможно, что это даже правда. Причем нас это не должно волновать. Мы заинтересованы в том, чтобы создать в США настроение против продолжения войны и за заключение мирного договора с Германским рейхом.

– Понимаю, – еще раз сказала Хелена. – А что для этого я должна…

– Для этого – ничего, – перебил ее Леттке. – У нас есть противоположная проблема: мы должны положить конец проискам тех, кто распространяет пораженческие лозунги в Германии. – Он указал на свободный стул перед своим столом. – Прошу, присаживайтесь.

Она последовала просьбе и выслушала его объяснения. Речь шла о листовках, которые в огромном количестве были отправлены по почте, предположительно несколькими людьми, и о том, как можно было вычислить этих людей, используя средства, имеющиеся в распоряжении Управления национальной безопасности.

– Точные географические координаты почтовых ящиков по почтовым округам не представляют особой проблемы, поскольку соответствующая таблица имеется в данных Рейхспочты, – проговорила Хелена в ответ на вопрос Леттке.

– Хорошо, – сказал он. – А список людей, которые 27 июня находились около этих ящиков?

– Ну, я могу составить только список телефонов, – объяснила Хелена, – но и это не проблема. Для запросов такого рода имеется готовая схема, которую остается только подкорректировать.

– Таким образом, единственной проблемой остается то, как среди списков результатов отыскать людей, общающихся друг с другом. Герр Адамек говорит, что раньше вы уже делали нечто подобное – использовали запросы из реестра регистрации по месту жительства, из списков сотрудников и так далее, чтобы определить, кто с кем состоит в родственных, соседских отношениях или знаком как-либо иначе.

– Да, – призналась Хелена, чьи мысли занимал уже новый вопрос. – Но тогда речь шла о людях, которые враждебно высказывались по отношению к государству на Немецком форуме. Здесь же проблему можно решить гораздо проще и изящнее.