С внутренней стороны крепостная стена подпирается солидным массивом, сложенным из необожженного кирпича. Массив этот, по-видимому, ради предотвращения эрозии прикрыт еще одной стеной. Первоначально он служил опорой для деревянной надстройки, отдельные части которой сообщались между собой через лестницы. Ни те ни другие до наших дней не сохранились. В Баракиш можно было проникнуть лишь через одни ворота, расположенные на юго-западе и защищенные башней; потайной ход, проделанный в восточном направлении, позволял выйти в святилище. Впервые окружил Баракиш крепостной стеной Кариб'иль Ватар – вероятнее всего, из камня. Однако стена, которую можно увидеть и в наши дни, была сооружена между IV и II вв. до н. э.

Чисто оборонительными потребностями трудно объяснить возведение таких высоких и столь заботливо украшенных орнаментом стен. Перед лицом какого врага они сооружались? Что кочевники могли бы предпринять против них? У бедуинов отсутствовали необходимые для взятия крепостей знания, навыки, осадная техника. Для овладения ею требовались усилия целого государства, даже Кариб'иль осаждал Нашшан три года, прежде чем заставил его сдаться. Вероятно, оборонительные сооружения такого рода служили прежде всего для выставления напоказ богатства города, вокруг которого они возводились. Нет ничего удивительного в том, что разбогатевшие на торговле благовониями города вроде Ма'ина, Баракиша, Шабвы понастроили вокруг себя столь великолепные оборонительные ансамбли, и в том, что вожди караванов хвастались тем, что финансировали строительство тех или иных сооружений.

Каких-то жестких правил градостроительства в те времена, вероятно, не существовало. В средиземноморских городах той эпохи трудно различить, например, улицы, которые возводились бы по линиям заранее данного плана. Совсем не просто отличить общественные здания от частных домов, площади от рынков и в некоторых случаях даже храмы от некультовых сооружений. Даже по вопросу о том, что, собственно, следует считать городом, историками было пролито немало чернил. Плиний, например, насчитал 60 храмов в Шабве. Но когда в 1938 году закончились раскопки одного из них, оказалось, что это не храм, а мавзолей. Шабва, стало быть, представляла собой обширный некрополь. Некоторые историки, подчеркивая, что в отдельных городах вообще не обнаружено домов с надземными помещениями, задаются законным вопросом: что же это за города, какова их истинная природа? Видимо, храмы и частные дома очень часто возводились по одним и тем же архитектурным проектам и с использованием одних и тех же приемов строительной инженерии. Чтобы отличить одни от других, следует определять прежде всего их этажность, их разрез, их вертикальную проекцию. Однако как раз верхние этажи у раскапываемых зданий чаще всего не сохранились – по разным причинам: эрозия, пожары, грабежи…

Археологам во многом помогли аналогии с современным традиционным зодчеством данного региона. Так, еще в 1942 году сэр Леонард Вулли высказал две догадки: во-первых, древние дома в Хадрамауте должны походить на нынешние; во-вторых, строения в Шабве не были ни храмами, ни усыпальницами. Но небольшое количество изученных в то время памятников не позволило проверить эту догадку на практике. Лишь в восьмидесятые годы прошлого века противники его взглядов оказались вынужденными капитулировать. Раскопки в Шабве сделали решающий вклад в раскрытие проблемы.

Путешественник, подъезжая к Шабве с запада, узнает ее издали по ее серым холмам, усеянным валунами и покрытым галькой. За сотню метров до въезда в город он по мосту пересечет взятое здесь в трубопровод течение вади Атф. Затем поднимется по широкому гребню холма Карат аль-Хадида и окажется перед линией укреплений, венчающей хребет и сочленяющейся с укреплениями внутри города. Пройдя мимо угловой башни Дар аль-Кафир, он попадет в широкую впадину, окруженную треугольником холмов с юга, запада и востока. В наши дни это пространство называется ас-Сабха (солончак): там много соляных рудников. Соль еще со времен античности служила городу основой благосостояния. Однако ее присутствие имеет и обратную сторону: оно делает всю эту небольшую долину довольно неустойчивой, губчатой, а после выпадения дождей покрывает ее белесой коркой.

Наш путешественник идет вдоль вала, за которым высятся грозные башни, и доходит до больших северных ворот. Он видит открывающуюся перед ним центральную транспортную ось города. Ее трудно назвать «главной улицей» – слишком изменчива она по ширине и капризна ее трасса. С той и с другой ее стороны высятся многочисленные (около 120) и очень похожие одно на другое здания. Можно представить, как выглядели они первоначально. Построенные в форме прямоугольника, они состояли из множества этажей. Все они выглядели очень массивно – с солидными каменными цоколями, с неудобными лестницами, слуховыми окнами, нижним нежилым этажом и террасой на кровле.

«Главная улица», поднимаясь к югу, приводит к монументальному храму Сийаха. Ныне лишь с трудом можно представить себе его великолепие: он был уставлен статуями и другими произведениями искусства, но все это исчезло. На его монументальной лестнице и над ней высились четыре статуи и четыре покрытых бронзой пилона. С восточной стороны на мощном цоколе-монолите была установлена колоссальная статуя из бронзы. Смежные террасы были украшены статуями животных (возможно, лошадей в натуральную величину) и другими бронзовыми статуями. Все это – лишь парадный вход в храм. От входа кое-что сохранилось, от самого храма – ничего. Так сооружение выглядело в первые века нашей эры; от более древних времен остались лишь подиум с ведущими на него ступеньками.

Южноаравийское общество представляло собой пирамиду, каждая из ступеней которой обеспечивает сплоченность целого. Основная ячейка всей системы – племя (многие древние племена существуют и сейчас). На вершине этой пирамиды – несколько больших благородных семейств. Эти «гранды» проживают по городам, а их богатство создается в имениях за городом; каких-либо титулов они не носят. Монархи – выходцы из этих больших семейств. Они носят высокий титул, но абсолютной властью не пользуются. Им в повседневной работе помогает городской «совет», в важных случаях созывается племенное собрание. Эти органы власти во главе с царем издают указы, имеющие силу закона.

Второй уровень власти – объединение племен во главе с царем и «благородными» – «кайл» и советом. Ниже благородных располагается стоящая во главе кланов и племенных объединений знать. На еще более низком уровне – члены кланов и фракций, а на самом низу общества, уже вне племенной пирамиды, – раб ('адам). Он принадлежит не отдельному господину, но семейству или целому клану; он может владеть землей, работать на ней или в каменоломнях, но у него нет права ни на свободное перемещение, ни на ношение оружия.

Благородные поглощены войной или ведением сельского хозяйства в своих владениях; члены племен могут посвятить себя торговле или ремеслу. Коммерцией пренебрегала аристократия таких больших племен, как Саба и Катабан. Минейцы, напротив, специализировались на торговле.

Были ли в сабейскую эпоху выдающиеся женщины? Вообще роль и место женщин в южноаравийском обществе определить трудно. Вероятно, они имели статус повыше, чем в современном йеменском обществе, но и там, в древней Аравии, женщины не достигали равенства с мужчиной. Некоторые тексты упоминают женщин, которые пользуются относительной финансовой независимостью: Абиразад, которая построила одну башню и одно надгробие, правда, с помощью своего мужа и сыновей, но все же в основном на свои собственные денежные средства; или Хальхамад, повелевшая построить дом. Некая женщина жертвует божеству алтарь для воскурения фимиама, украшенный дарственной надписью в ее честь. Любопытная подробность: в дарственных посвящениях отсутствует упоминание о вкладе в дар мужчины. Женщины испрашивают в письменной форме благосклонность и милость у божеств, причем ожидаемые благодеяния должны излиться на лиц даже вне семейного круга просительницы. И наконец, некоторые женщины выступают и на общественной арене, но в виде редкого исключения. Здесь напрасно искать аналогий с царицами Северной Аравии, которые, случалось, вели свои войска в бой: царица Савская явно не из разряда воительниц. Если говорить о южноаравийском обществе в целом, неоспорим вывод: господствующая роль в нем принадлежит мужчине.