– А кто первый полез?! – возмутился довольный Церхад, словно тисками прижимая ее к разбросанным декоративным подушкам.

– Я не лезла! – неуверенно возразила она, оставляя бесполезные попытки вырваться из его рук. – Я пошутила!

– Ага, как же! То-то у меня все руки исцарапаны.

– Неправда, нет у меня ногтей – с ними печатать неудобно!

– И на том спасибо!

Повозившись еще минут пять, они успокаиваются, только тяжелое дыхание слышно в комнате.

– Тебе не тяжело, что я голову на плечо положила?

– Чему у тебя там быть тяжелому-то?

Она только смеется, устав мстить за его бесконечные шуточки.

– Представь, что про нас сейчас домна Абра подумала. Она ведь давно уже в курсе, что ты никакой мне не брат.

Церхад представил – и закашлялся от тщетно сдерживаемого смеха.

Сессию Лойнна сдала. Зубрила под неусыпным контролем ежедневно приходящего ради этого Церхада. Тот на корню пресекал любое нытье вроде:

– Я устала! Дурацкий билет, он мне не попадется! Да кому нужны эти дорийские саги?! – но после положенных двадцати листов безо всяких просьб и намеков брал ее за руку и вел куда-нибудь гулять: на обожаемую обоими набережную, в наконец-то оттаявший и загрохотавший аттракционами городской сад или просто шляться по улицам и болтать ни о чем.

– Знаешь, я тебя боюсь, – со вздохом тихонько призналась Лойнна на берегу реки, когда солнце садилось за вызолоченный горизонт. В сумке лежала зачетка с бледной голубой печатью наконец-то закрытой сессии, впереди маячили два месяца безделья, а на душе все равно было тревожно. Необъяснимо тревожно.

– Все еще? – тепло усмехнулся Церхад.

– Наверное, – пожала плечами Лойнна. – Просто уже не так, как тогда, в марте.

– А как?

– Боюсь, что ты ненастоящий.

– Ну Лойлинне, вряд ли кто-нибудь сумел бы притворяться два месяца кряду! – резонно возразил тот. – Да и чего ради?

Да, действительно, чего ради, если он ни разу даже не пытался перейти наложенных ею границ, держа себя в рамках приличия и галантности. И это само по себе было подозрительно.

– Просто ты… не такой, как все.

– Ты тоже.

– Брось, Церхад, это банально! – возмутилась она.

– Банально быть не такой, как все?

– Банально говорить девушке такие комплименты.

– Ты смешная, а это не комплимент, а констатация факта. Что ты имела в виду, когда сказала, что я не такой, как все?

– Ты… – Лойнна сбилась, подбирая слова. – Ты как будто не отсюда. Ты живешь, дышишь, говоришь и думаешь не так, как все. А еще у тебя глаза в темноте светятся, как у колдуна.

– И у тебя светятся. И глаза, и пальцы.

Она торопливо опустила взгляд на собственные руки и обиженно нахмурилась:

– Неправда.

– Правда. Ты просто гитару в руки возьми…

Найон молча подбросил в начавший было затухать костер новую охапку хвороста. Пламя сердито расфыркалось, с чихом вырвалось ярко-оранжевым языком из-под небрежно наваленных сверху прутьев и сыто облизало края неохотно, но дружно занявшейся свежей охапки.

Лойнна невидящим взглядом смотрела сквозь огонь, машинально постукивая кончиками тонких нервных пальцев по почти полной бутылке с вином. Эх, а он-то свою уже почти всю выглотал, не задумываясь о последствиях. И именно поэтому разговор даже на запредельно дурацкую тему вязался легко и плавно, как скользящий узел на бечеве.

– Так вы и узнали, что вы ведьма?

Она будто бы сначала не услышала, все так же невидяще глядя сквозь огонь. Потом словно очнулась, и краешек губ дрогнул в легкой улыбке, а вино в накренившейся бутылке весело плеснуло на темно-зеленое стекло.

– Ага, как же… Мне это Церхад в голову вдалбливал еще долго и упорно. Снова с применением кофе и конька, потому что в бодром и трезвом состоянии слушать этот бред про другие миры и магию я была категорически не согласна!

– И как же он вас убедил? – рассмеялся Найон, делая еще один душевный глоток. Вино, красное, настоянное на вишневых листьях, крепко ударило в виски, перехватило дыхание. Не от градуса, конечно, просто не надо было его почти залпом допивать.

– Он? – Ведьма по-кошачьи легко потянулась и откинулась в полулежачее положение на охапку застеленных тонким шерстяным отрезом (Церхад в сумку засунул) еловых лап. – Да никак. Просто через недельку пришла пора летней практики, и я как-то незаметно для самой себя обнаружила, что если смотреть декану не в глаза, а между, чуть повыше переносицы, то самое наивное вранье про аллергию на цветы и невозможность вследствие этого ехать в деревню собирать фольклор звучит куда как убедительнее.

– Хм… Как-то слабо верится.

– Само собой, – не обиделась ведьма, широким жестом отдавая ему свою и наполовину не опустошенную бутыль. – А если при этом еще и руками хаотично и довольно естественно все время что-нибудь незатейливое вытворять: сережку там поправить, кольцо потеребить, пряжкой пояса поиграть, то человек очень быстро теряет нить любого, даже логически стройного рассуждения и в определенный момент готов согласиться с любым вашим выводом, каким бы абсурдным и не имеющим отношения ко всему прежде сказанному тот ни был.

– Да? – заинтересованно поднял голову Найон. – Серьезно, что ли?

– Серьезно, – кивнула Лойнна, метким щелчком сбрасывая с шерстяной ткани кусочек отвалившейся от дерева коры.

Найон задумался, отставил на минутку бутыль и непонимающе посмотрел на ведьму.

– А зачем тогда вы мне это рассказали?

– То есть?

– То есть вдруг я захочу использовать это… скажем, отгул у Райдаса выпрашивая, – провокационно предположил Всадник.

Ведьма одарила его искрящимся смехом взглядом золотистых глаз и, не выдержав, звонко расхохоталась.

– Ну и что я такого сказал? – обиженно пожал плечами Найон.

– Ничего, – смеясь покачала головой Лойнна. Усилием воли она заставила себя прекратить и почти серьезно (только губы для профилактики неосторожных звуков покусывала) пояснить: – Просто я не думаю, что один лишний отгул так уж изменит то единственное, что меня здесь непосредственно волнует, – судьбу Митьессы.

– А категориями пониже мыслить не пробовали? – обиделся окончательно Всадник, которому только что наглядно пояснили, что он в этом мире пешка, которая не в состоянии изменить ничего, кроме собственных планов на ближайший свободный вечер (да и то смене подлежало разве что название корчмы).

– Издержки профессии, – бессильно развела руками ведьма и, посерьезнев окончательно, добавила: – Тем более что просто «знать как» мало, Найон. Надо уметь. То есть сначала долго и муторно учиться: по книгам, а чаще – на собственных ошибках. Потом приобретать опыт. И только в итоге наслаждаться плодами проделанной работы.