Макгвайр перекрестился. После этого отец Теппер и его таинственный спутник медленно вышли из часовни и плотно закрыли за собой дверь.

Макгвайр невольно вздрогнул, услышав, как захлопнулась и тяжелая дубовая дверь первого зала. И вот он остался совершенно один с мертвым телом монсеньора Франкино, чтобы предстать перед новыми неведомыми испытаниями, и призвал милосердного Господа защитить и поддержать его в этот трудный час.

Глава девятнадцатая

— Не надо суетиться, — с легким раздражением произнес Дженкинс. — Фэй, мне всего-то и нужен был один кусок сахара…

— Сейчас все будет, — ответила Фэй, вынимая из тостера два поджаренных хлебца. — Но раз уж вы зашли, то без кофе я вас все равно отсюда не выпущу.

Дженкинс беспомощно пожал плечами.

Бен, наконец, оторвал взгляд от свежей газеты и улыбнулся:

— От меня, Ральф, защиты не ждите. Здесь командует жена. И если хотите поспорить — обращайтесь непосредственно к ней. Тут я бессилен вам помочь.

— Никакие возражения не принимаются! — безапелляционно заявила Фэй. — Если не ошибаюсь, вы кладете в кофе пол чайной ложки сахара, верно?

Дженкинс беспомощно опустился на стул.

— Да… И еще чуть-чуть сливок, если можно.

Фэй подошла к холодильнику.

— Жаль, что мне никак не удается убедить вас перейти на искусственный сахар. Натуральный ведь очень портит зубы! И кроме того, от него в организме размножаются всякие вредные бактерии…

— Да знаю! — отмахнулся Дженкинс. — Но лучше уж я буду травиться натуральными продуктами, чем какими-то неизвестными заменителями, Бог весть каким образом схи- миченными в лаборатории.

Покачав головой, Фэй вынула из кастрюльки четыре яйца вкрутую, выложила их на тарелку и подала к столу. Потом сняла фартук и расправила замшевую юбку, плотно облегающую ее бедра, и пышную кружевную блузку, которая вздымалась, как парус у ее широких плеч и маленькой груди. Фэй выглядела хорошо отдохнувшей. Наконец- то она полностью пришла в себя. После того как стало известно о гибели Франкино, она снова не смогла пойти на работу и взяла отгул. Но, просидев целый день дома и послушав, как Бен шесть часов кряду стучит на машинке, Фэй решила, что ей тоже не следует падать духом, а лучше отвлечься работой. Поэтому сегодня утром она уже снова собиралась на службу.

Фэй вышла из кухни, но очень скоро вернулась обратно с малышом на руках, посадила его на высокий стульчик за общий стол и предложила всем съесть по яйцу. Правда, Дженкинс сразу же отказался, заявив, что в яйцах слишком много холестерина. Фэй не оставалось ничего другого, как налить всем кофе.

— Ну, а как у вас дела на работе? — поинтересовался Дженкинс.

Фэй кивнула и улыбнулась. Позади нее яркие лучи солнца беспрепятственно падали на пол кухни через раскрытые окна.

— Сейчас мне предложили один очень интересный проект, — ответила она, поворачиваясь с гостю лицом. — Это долгосрочная рекламная кампания на телевидении по заказу производителей прогулочных яхт.

Дженкинс внимательно слушал ее, не спеша отхлебывая кофе.

— Ты знаешь, дорогой, мне, вероятно, придется теперь часто ездить в командировки, — неожиданно сообщила она Бену.

— Правда? — рассеянно спросил тот, не отрывая взгляда от утренней газеты.

— Да, потому что их контора расположена в Сан-Диего.

— Что ж, это замечательно, — буркнул муж.

Фэй подошла к нему и потянула газету на себя.

— Эй, ты слышишь, о чем я рассказываю? — нахмурилась она.

Но Бен никак не хотел отпускать газетный листок.

— Разумеется. Я все прекрасно слышу. Просто я тут читаю кое-что…

— Почитать можешь и потом, — огрызнулась Фэй. — У нас все-таки Ральф. И при госте ты мог бы быть более внимательным, а не шелестеть тут газетой, полностью игнорируя нас. Это становится уже просто неприлично!

Бен поднял на жену глаза.

— Ну и что же, что гость? Чего ты от меня хочешь? Какого еще внимания? Может, мне для вас спеть теперь или сплясать?

— Не смешно, — отрезала Фэй.

— Ну я, пожалуй, пойду, — неуверенно произнес Дженкинс, поднимаясь из-за стола. — Поговорим позже…

— Да нет, Ральф, садитесь. Мы просто так шутим, — улыбнулся Бен. — Говорите, что вы хотели. А Фэй скоро и сама успокоится.

— Иногда я просто удивляюсь твоим способностям выводить людей из себя, — продолжала ворчать Фэй.

— Да что ты, милая! Я же не нарочно… — с невинным видом оправдывался Бен. А потом, указав через открытую дверь на пишущую машинку и стопку чистой бумаги в соседней комнате, добавил — Я хочу хоть немного отвлечься вон от того.

— А зачем? — удивился Дженкинс.

— Я уже начинаю ненавидеть эту книгу, — объяснил Бен. — Только мне приходит в голову какой-то сюжетный ход, как сразу же что-то случается, и я либо должен все менять, либо вообще начинать сначала. Впрочем, дело чаще всего кончается тем, что я рву написанное — и передо мной вновь лежит пачка девственно чистой бумаги. Значит, надо писать все заново… Это кого хочешь сведет с ума. Знаете, Ральф, у меня такое чувство, что это мой первый и последний роман.

Дженкинс сочувственно кивнул.

Бен снова углубился в газету, стараясь сохранять на лице самое невозмутимое выражение. Единственно, что его волновало сейчас, — это как разыскать неожиданно пропавшего отца Макгвайра. В день смерти Франкино он бросился на его поиски сразу же после ухода полиции. Но они не дали абсолютно никаких результатов. Комната Макгвайра в семинарии оказалась запертой, а дворник доверительно сообщил, что не видел священника уже несколько дней. То же самое ему сказали и в ректорате семинарии. Итак, Макгвайр бесследно исчез. То есть, не осталось никакой связи. И никаких указаний, как действовать дальше, и что предпринимать. Бен пробовал звонить и в Управление епархии, но там либо вообще не знали отца Макгвайра, либо не могли сказать ничего определенного о его нынешнем местонахождении. Безусловно, Макгвайр знал о гибели Франкино. И не исключено даже, что он сам каким-то образом принимал участие в том, что случилось в холле десятого этажа, и был свидетелем смерти монсеньора. Значит, он должен рано или поздно снова появиться на горизонте. Вот только когда это произойдет?..

Ожидание становилось невыносимым.

Ребенок засмеялся и начал молотить ладошками по своему укрепленному на стульчике подносу. Фэй склонилась к сынишке, поцеловала его и тепло улыбнулась Дженкинсу.

— Вот видите, Ральф, — обратилась она к гостю. — Когда вы заходите к нам, Джои рад больше всех.

— Вы слишком добры ко мне, Фэй. Скорее всего, моя радость просто настолько заметна, что передается даже детям…

— Радость? — удивился Бен. — А по какому поводу, позвольте узнать?

— Я только что получил контейнер из Европы, — объяснил Дженкинс. — И сейчас то, что в нем находилось,