– С дороги! – свирепо кричал он. – У меня приказ стрелять на поражение!

– Врешь, майор, – сказал десантник.

Подбежали еще несколько человек.

– У меня приказ, – бормотал майор.

– Кого? Язова? Крючкова? Твоего командира? В письменном виде приказ? – сердито допрашивал его десантник. Кто-то прошептал сзади слишком громко: «Нужно отобрать пистолет!»

Как белка, майор вскарабкался на БТР.

– Спокойно! – крикнул он оттуда. – Вы не имеете права задерживать колонну!

– Слышь, майор, – дружелюбно обратился к нему десантник. – Ты всё взвесил? Этой ночью несколько поддатых козлов совершили государственный переворот. Теперь они хотят втянуть в свое безнадежное дело армию. И ты ведешь своих ребят спасать эту сволочь? От кого? От народа? От меня?

– Я не буду стрелять в безоружных! – орал офицер в рацию. – Всё! Конец связи!

Вдруг от цепочки отделился парень с канистрой. Пригнувшись к асфальту и петляя, он побежал к головному бэтээру.

– Стоять! – нечеловеческим голосом заорал майор и сделал несколько выстрелов в воздух. – Застрелю! Что вы делаете! У меня полный боекомплект! Полпроспекта разнесет!

Десантник подскочил к парню и профессионально сбил его с ног, одновременно выхватив из рук канистру.

– Спокойно! – сказал он майору. – Он пошутил… Больше не повторится, слово даю.

– Победа! – объявил он, поворачиваясь к толпе. – Мы их остановили! Передняя цепочка остается на месте, остальные возвращаются на митинг! Кто будет шалить, лично башку оторву.

И толпа послушалась его. Всем стало понятно, что появился настоящий лидер.

– Что это было? – спросил Половинкин, когда они вернулись на площадь.

– Рядовая сценка из русской истории, – равнодушно объяснил Сорняков. – Обыкновенный бардак. Толпа придурков остановила танковую колонну.

– Среди этих придурков находился и ты, – напомнила Варя. – Зачем ты встал в живую цепочку?

– Это сложный вопрос, Варя, – огрызнулся Сорняков. – Ответить на него окончательно я не могу. Возможно, это просто занимает меня как романиста.

Сорняков нарочито громко зевнул, как бы намекая: разговор закончен, не нарывайся на грубость.

– А если бы они не остановились? – не мог успокоиться Джон.

– Тогда было бы наоборот, – сказал Сорняков. – Танковая колонна раздавила бы толпу придурков. В России всегда или так, или эдак. Никаких третьих решений. И всегда выбор в худшую сторону. Нам повезло с майором. Окажись на его месте другой, раздавили бы тебя, христосик ты наш, за милую душу. А теперь ГКЧП свою контрреволюцию проиграл. И из-за кого? Из-за беременной бабы, наивного американца и доброго майора. Скоро вся Москва будет знать, что армия в народ не стреляет, и толпа полезет на танки, как муравьи на гусениц. Кстати, следующий роман назову «Жизнь замечательных насекомых».

– Половинкин, вы с нами? – услышал Джон знакомый баритон. Рядом с ними стоял Палисадов в роскошном костюме и сверкающих ботинках. – Ваши соотечественники из Си-эн-эн очень оперативно работают, ведут прямой репортаж от Белого дома. Вам стоит присоединиться. Так будет для вас безопасней.

– Я с друзьями, – сказал Джон.

– Ого! – одобрил Дмитрий Леонидович. – Так рождается настоящая дружба!

– Где Лев Сергеевич, Петр Иванович? – спросил Половинкин, польщенный словами Палисадова.

– Барский дома, слушает радио. И правильно делает. Такие светлые головы не имеют права рисковать собой. Их мозги принадлежат Отечеству. Пусть своими жизнями рискуют молодые герои вроде вас. Барский нужен России живой, с его умом, энциклопедическими знаниями. Такие, как он, составят нашу элиту и поведут нас в общество цивилизованных стран…

– Короче, господин Огородников, – не выдержал Сорняков. – Вы не на митинге.

Палисадов заметил Сорнякова и бросил в его сторону уничтожающий взгляд.

– Священник тоже сделал правильный выбор, – продолжал он. – Я видел его у Белого дома, он раздавал какие-то консервы. Решил послужить интендантом. Поп не дурак! Быть ему архиереем, мы об этом позаботимся. Свои люди в РПЦ нам нужны…

– Готовите бонусы, господин Черноземов? – не унимался Сорняков. – А не боитесь, что вас сегодня поставят к стенке?

– Молчать! – сорвался Палисадов, бешено выпучив глаза. Было видно, что за вальяжностью его скрывается подспудный страх. – Молчать, ренегат, сволочь! Если ты не заткнешься, я позову охрану!

– Так-то лучше, господин Сеялкин! – засмеялся Сорняков. – Наконец-то я слышу живую человеческую речь.

На Палисадова с удивлением смотрели те, кто находились рядом. Он понял, что совершил ошибку.

– Я не обижаюсь на вас, Сорняков, – надменно поправился он. – Точите свое перо! Оно понадобится для ваших статей. Мы раздавим политическую гадину, а вы добьете ее своим острым словом.

– Во-первых, господин Шестеренкин, точат не перо, а карандаши, – продолжал издеваться Сорняков. – Во-вторых, откуда вы знаете, что я буду писать? У меня больше приятелей в правых изданиях, чем в либеральной прессе.

– Тогда милости просим на свалку истории! Иного не дано!

– Иного не дадут… – проворчал Сорняков.

– Дмитрий Леонидович, – вмешался десантник, – зачем вы отвлекаетесь на пустые разговоры? Мои ребята готовы действовать. Какие будут распоряжения? Что говорит Ельцин?

– Верно ставишь вопрос, солдат! Быстро отправляйся со своими парнями к Белому дому! Организовывайте сопротивление!

– Если они будут атаковать… поджигать? – понизив голос, спросил десантник.

Палисадов задумался.

– На твое усмотрение. Мы ведем переговоры с армией. Есть сведения, что генерал Лебедь с тульскими десантниками на нашей стороне.

– Лебедь? – обрадовался десантник. – Наш мужик!

– Нужно организовать живое оцепление вокруг парламента. Пусть посмеют давить людей!

– А если… – Десантник с сомнением смотрел на носки ботинок Палисадова.

– История. Им. Этого. Не простит! – отчеканил Дмитрий Леонидович. – Простите, спешу в Белый дом!

Он сел с охранником в черную «ауди» и умчался.

– Командир, – сказал Сорняков десантнику, протягивая бутылку водки, – глотни для храбрости. Верней, для дурости. Ты понимаешь, на что тебя толкает эта демсволочь? И почему он такой веселый и спокойный? Потому что всё заранее знает. Скорее всего, они сами эту провокацию затеяли. Но он-то это знает, а танкисты-то не знают. Будут вас соскребать с асфальта, как г… с лопаты.

– Понимаю, – мрачно согласился десантник, отхлебывая из горлышка. – Но все равно мы пойдем. Лучше эти, чем Янаев. А с этими мы потом разберемся.

Сорняков ушел, пошатываясь. Десантник тоже исчез. Варя, Джон и Крекшин и напряженно молчали.