Слейд в конце концов собрал кавер-группу, играющую песни AC/DC, Chris Slade Steel Circle, или CS/SC. Но в 2015-м вернулся в AC/DC, заняв место того, кто до того его подвинул: Фила Радда.

Марк Эванс присутствовал на концерте AC/DC со Слейдом в составе в Донингтоне и очарован не был: «Я, наверное, самый худший зритель для AC/DC без Фила в составе, потому что это всё во мне коренится. И я такой: о, чего это такое-то? Я не зайду так далеко, чтоб говорить, что звучали они как кавер-бэнд, это просто было…» – он замолкает.

А как насчёт этих басовых гонгов?

«Для меня сюрпризом было увидеть их. Хотел бы я быть на той встрече, ну вы понимаете, – смеётся он. – “Размудохай их, чувак, всех на хер! Где, блин, барабаны? Размудохай их!”».

Даже Майк Фрейзер соглашается: «Крис Слейд – отличный парень и замечательный барабанщик, но, мне кажется, он пытается копировать тот , вместо того чтобы просто играть. Хотя к ним в группу он отлично вписался. Звучит великолепно и выглядит тоже».

Сплошное великолепие и шиш с маслом, пока из-за проблем Радда с законом ему не представился второй шанс.

А группа решила, что с Раддом она воссоздаст свой лучший состав, но за почти четверть века с выхода альбома The Razor's Edge AC/DC не написали ничего, хотя бы близко соответствующее изобретательности и мощи «Thunderstruck». А Слейд внёс значительный вклад в эту песню.

Плохо ли с ним обошлись в тот первый раз? Решайте сами. Но этой группе на чужое мнение наплевать.

***

Что такое AC/DC сейчас?

Практически недели не проходит без новости о том, что они продали лицензию на использование своего логотипа на каком-нибудь новом товаре или продали песню в голливудский фильм или компьютерную игру. Ясно, что идеи иссякают и время собирать бабки. В XXI веке AC/DC, как и The Rolling Stones, скорее бренд, чем бэнд.

Даже с выходом альбома Rock Or Bust с музыкальной точки зрения мало что произошло – как и в предыдущие пару десятилетий, – хотя в AC/DC, надо предполагать, музыка всегда была главным. Сейчас это уже не совсем так. И это не только потому, что в них уже не те мачо с огнём внутри. Дело вообще не в возрасте. И не в болезни Малколма. Саунд столь же прекрасен, каковым всегда и был, а вот о песнях этого не скажешь.

«Мне кажется, что в молодости ты наглый, готов ввязаться в драку и только и ищешь, кого б вырубить, – говорит Фрейзер. – Годами парни сохраняли свой фирменный «саунд», но всё же развивали его, делали более зрелым. Например, на Stiff Upper Lip несколько более «блюзовое ощущение» по сравнению с последними».

Ну и какой прок в «блюзовом чувстве», если новые песни – бледная копия старых, а певец в ноты не попадает?

Сегодня смысл AC/DC в том, чтобы увековечить свою легенду. И у других групп тоже есть хорошие бэк-каталоги, но вот что позволяет группе AC/DC оставаться более значительной, модной, крутой, чем любая другая группа, начиная с 70-х, это тот факт, что прекрасные молодые женщины, которых мужчины хотят трахать, и другие женщины, которые хотят ими быть – модели, поп-звёзды и актрисы – фотографируются в футболках с лого AC/DC, чьи скошенные буквы обозначают одно главное слово: бунт. Но это пустышка. Сегодня AC/DC скорее обозначает «деньги».

В духе чего-то не хватает. Как прозорливо написал Клинтон Уокер в «Шоссе в ад»: «От того почвенничества, юмора и честности, привнесённых в группу , сегодня осталось лишь эхо».

А написал он это аж в 1994 году.

«Они – ок, – говорит Марк Опитц об AC/DC образца XXI века. – Майк Фрейзер очень хорош. Но для меня это всё свежесть давно потеряло, но работает человек, который слушал эту музыку 24 часа в сутки, когда я работал с ними. И тогда был некий вайб 70-х и начала 80-х, напоминающий не битломанию, а какой-то финал культурной революции. Тогда остриём той революции была музыка. Сейчас музыка не на острие ничего. У культурной революции много граней: технологии, спорт, мода.

«Последний раз, когда AC/DC выступали в Мельбурне, я сходил на их концерт. Просто купил билет и пошёл, интересно было. Никаких мурашек по коже. Но опять-таки я не на очень хороших местах сидел. Но в общем это всё оказалось прямой противоположностью тому концерту в 70-х в Bondi Lifesaver, где Ангус без рубашки прогуливался своей утиной походкой по барной стойке, разбил ногой пивной бокал, поранился, рабочий сцены его забинтовал лентой, которой размечают съёмочную площадку – и всё это время он шёл по бару утиной походкой, а потом вернулся на сцену. А Бон всё улыбался эдак лукавенько. В том не было ничего «корпоративного» даже близко. Сцена очень простая, без навороченного оформления. Это был просто крутейший рок-н-ролл с яйцами, мать его».

Те сиднейские дни уже очень далеко, это как будто другая жизнь. Тот малец в школьной форме с гитарой Gibson SG седьмой десяток разменял. К 2017 году состав покинули Брайан Джонсон, Клифф Уильямс и Фил Радд. Последним связующим звеном с золотыми годами группы остаётся Ангус Янг. Сейчас само будущее группы AC/DC выглядит более хрупким, чем когда-либо.

Концерты становятся крупнее. Публики больше. Но и фантазия – тоже. Люди, которые покупают билеты на их концерты, приобретают коммерциализированную, ремастированную Sony-версию «никакой чепухи». Превратилась ли эта группа, которая столь долго воздерживалась от выпуска альбома «Лучших хитов», в эдакий прославленный караоке-автомат? Стали ли сами AC/DC неким «AC/DC Show» наподобие одной из трибьютных групп Джерри Гринберга? Возможно.

Но искренняя любовь никуда не делась, потому что Янги остаются ни на что не похожими талантами, пусть даже AC/DC играет всё те же старые песни и ремастирует их снова и снова. Талант с годами не уходит, пусть даже творческий порыв имеет свойство улетучиваться. Но эта музыка находит нового слушателя.

Недавно Тони Платт работал над виниловым переизданием для британского рынка. Его поразила мощь ранних пластинок AC/DC: «В тех первых альбомах явно присутствует эдакая сырость, необработанность. И энергия просто удивительная – кажется, что иглу из бороздки вот-вот выбросит.

Эти музыканты особенно хороши во всяких мелочах. Например, как Малколм и Ангус играют одни и те же аккорды в унисон, но в разных позициях – из-за этого не получается гитарного наложения, а получается как будто одна большая гитара. Семья Янгов вообще очень музыкальная вся, и музыкой они занимаются с таким здравым, открытым и радостным подходом. Они не усложняют, где не требуется».

Эта «одна большая гитара» изменила музыку и изменила судьбы. Наверное, Джордж, Ангус и Малколм Янги перестали сочинять шедевры вроде «Evie», «It’s A Long Way To The Top» и «Back In Black», но очень малое количество музыкантов способно за всю жизнь создать хоть один шедевр, даже лучшие из лучших. У Янгов шедевров пара дюжин, если не поболе. И за это их можно терпеть, прощать дурные черты характера и вообще – они заслуживают снисхождения. Что бы они ни делали и к какой бы магии ни прибегали – это действует. Как выражается в своём неповторимом стиле Роб Райли, «и этого у них ни одна сука не отнимет».