– Это маленький рай, правда? – сказал Фред. – Что еще нужно человеку?

– Да, здесь великолепно.

– Маргарет, я понимаю, что этот разговор не ко времени… – начал Фред, но в этот момент на поляну выскочил кролик.

Маргарет засмеялась.

– Фред, я должна тебе кое-что сказать. Если уж ты принял решение, то у меня есть одно условие. Я напишу долговую расписку. И когда-нибудь я или Меган расплатимся с тобой.

– Ну, раз уж ты настаиваешь…

Маргарет поняла, что обидела его. Желая хоть как-то загладить свою вину, она поцеловала Фреда в щеку.

– Ты – лучший мужчина в мире.

Фред обнял ее.

– Ох, Маргарет!

Фред понимал, что она не готова еще к проявлению чувств, поэтому тихо промолвил:

– Я не тороплю тебя. – И с этими словами отпустил Маргарет.

Его объятия не были неприятны Маргарет. Но они не вызвали у нее никакого отклика, кроме глубокого уважения к Фреду. Или все же вызвали?

По дороге домой Маргарет с тревогой спрашивала себя: «Как я верну ему долг?» И вместе с тем в душе у нее теплилось странное убеждение, что в конце концов она выйдет замуж за Фреда. Ей все твердили об этом. Возможно, она так и сделает. Хотя сейчас мысли Маргарет были далеки от замужества, наверное, это неизбежно. Фред – хороший, умный и добрый человек. И явно неравнодушен к ней. А кроме того, дети любят его…

В День памяти павших в войнах[1]Адам сидел в спальне и смотрел в окно. Рэнди лежала на постели, раскинув руки и ноги, ее округлый живот был чуть больше баскетбольного мяча.

Адам поднялся, но Рэнди попросила:

– Останься со мной.

– Может, ты уснешь, если я уйду.

– Я не засну. Мне так плохо. Неужели ты не видишь? Меня все раздражает.

– Мне очень жаль. – Адам столько раз произносил эти слова, что они вырывались у него автоматически.

– Я понимаю, ты хочешь побыть со своими детьми, как обычно. Ведь, по-твоему, в такой день они должны гулять на улице, а не сидеть дома и смотреть телевизор.

Как же хорошо Рэнди изучила его! Если бы Адам верил в то, что возможно читать мысли, он бы поклялся: Рэнди это умеет. Но Адам слишком устал, чтобы спорить. Они и так очень часто спорили в последнее время, поэтому Адам снова сел в кресло.

Он старался понять, почему Рэнди так раздражительна. У нее распухли лодыжки, и сейчас, когда она была на седьмом месяце, Рэнди по утрам иногда охватывала слабость. Она хотела, чтобы Адам постоянно находился рядом. Конечно, беременной женщине нужна забота. Однако это докучало Адаму, поскольку раньше он с таким не сталкивался. Все три беременности Маргарет проходили легко, не доставляя ему хлопот. Впрочем, не все люди одинаковы, поэтому он ни в чем не винил Рэнди.

Разрываясь между раздражением и сочувствием к Рэнди, Адам тяжело вздохнул и посмотрел на часы. Слишком рано отвозить Джулию и Дэна домой, не хочется, чтобы они подумали, будто их выпроваживают. Этот визит детей получился неудачным, поскольку Рэнди слегка накричала на них. Ладно, придется по пути остановиться где-нибудь в кафе и угостить детей мороженым. Хотя нет, это дурацкая затея. Они уже не маленькие, так что мороженое не компенсирует тягостный осадок после этого дня.

Да, это был ужасный год. Адам надеялся, что его вторая половина пройдет лучше. Ему очень повезло, что удалось найти новую работу, хотя при этом он потерял в заработной плате. Ежедневные поездки на работу, составлявшие шестьдесят миль, были довольно утомительны, особенно в плохую погоду. Адам предложил Рэнди продать дом и перебраться поближе к его новой работе, купить там что-нибудь попроще и подешевле. Но это предложение привело Рэнди в ярость.

– Ты же не всю жизнь прожила здесь, тебя ничего не привязывает к этому месту, – втолковывал ей Адам.

Но она еще больше разозлилась.

– Разве любишь только тот дом, где жил еще твой дед? Что ж, извини, я не аристократка, как некоторые, но тоже люблю свой дом.

И Адам больше не возвращался к этой теме.

Денежные проблемы угнетали его, не давали ему покоя ни днем, ни ночью. А что, если он потеряет и новую работу? Каждый день в газетах сообщают о сокращениях, тысячи людей теряют работу, которая казалась им надежной и постоянной. Возможно, имеет смысл завести на новом месте дружеские связи. Ведь если бы в свое время он сблизился с Дженксом, Рамзи или Хадсоном, то его не вышвырнули бы на улицу.

Еще раз посмотрев на часы, Адам поднялся.

– Извини, что бужу тебя, но мне пора отвозить детей домой.

– А я и не сплю. Просто лежу и думаю.

– О чем?

– О том, какой ты скрытный. В чем дело, Адам? Почему ты боишься сказать мне, что отправляешь дочь в Гарвард?

– Я? Я отправляю ее… черт побери, да с чего ты это взяла? Я даже не знаю, что она едет в Гарвард.

– Да и твои дети знают об этом. Они мне рассказали, когда мы были на кухне.

– Но этого не может быть! Если только Меган не получила какую-нибудь стипендию. Впрочем, и этого не хватило бы. А может, Маргарет заняла деньги. Правда, не представляю себе, где она могла занять. Нет, это невозможно.

– Ты плохой лгун, Адам. Заняла деньги! Да ей ссудил их Адам Крейн.

– Ты спятила! Я бы с удовольствием дал ей деньги, но у меня их нет. Опомнись, Рэнди!

– Я не верю тебе, Адам. Ты продолжаешь заботиться о своей семье. Так что я вышла замуж не только за тебя, но еще и за троих твоих детей.

Адам мог бы напомнить ей, что пока еще она не вышла за него замуж, но не хотелось обижать Рэнди и доводить конфликт до крайности.

– Да еще она, – не унималась Рэнди, – так и норовит запустить свои лапы в твой карман. Ненасытная какая-то. Думаешь, я забыла о том страховом полисе, про который ты говорил мне?

– Когда это я говорил тебе о страховом полисе?

– Пару лет назад. Я все помню, Адам. Все.

– Тогда ты должна знать, что владеет полисом Маргарет, а не я.

– Но платишь за него ты.

– Нет, не плачу. Уже не плачу. Должен платить, но не могу себе этого позволить.

– Я все равно не верю тебе. Да и почему ты должен платить, когда у тебя нет страховки на меня и будущего ребенка? – Рэнди положила ладонь на живот.

– Я же обещал тебе открыть на вас полис при первой возможности. Пока я этого сделать не могу.

– Смог бы, если бы отбросил свое прошлое. Они все присосались к тебе как пиявки. А ведь твои дети уже не беспомощные крошки. Мы когда-нибудь избавимся от них?

Адам со стоном прижал ладони к вискам.