— В самом деле, почему? — заволновались присутствующие. — Он ведь и правда успел, ты, Степан, сам говорил!

Степан тоже вопросительно смотрел на Жуковского, как бы говоря — ну скажи же им!

Сергей, чувствуя, что теряет остатки уважения к этим прожившим сотни лет, но так и не сумевшим преодолеть чувство низкопоклонства людям, сказал:

— Ну что же, вы сами этого хотели…

И он открыл перед ними свое сознание.

В эту ночь из всех людей, находившихся в здании фонда, смогла заснуть одна Вера Жуковская.

Вернувшийся с какого-то совещания почти в полночь Сергей сообщил ей, что в связи с новогодними праздниками первый самолет в Магадан полетит только после Рождества и поэтому они задерживаются в Москве. Вера сначала расстроилась, потому что хотела встретить Новый год дома. Но когда Сергей сказал, что он получил огромную сумму денег по итогам промывочного сезона на месторождении «Пахом», бросилась к нему на шею и, вытребовав клятвенное заверение, что завтрашний день муж посвятит семье, улеглась и через пять минут крепко заснула. А Жуковский вышел в коридор и спустился на первый этаж в поисках дочери, которая, как он знал, была где-то в здании. Нашел он ее в холле, где Настя болтала с Пашей Шевцовым, сидя на уютном диванчике. Но Сергей не успел подойти к ним, как его перехватил Степан Бойцов.

Раскрывшись перед кругом, что заняло всего несколько минут, Сергей не стал задерживаться в конференц-зале. «Разбирайтесь сами и делайте, что хотите, — подумал он в сердцах, — а я больше не имею с вами никаких дел!» — и ушел. Следом за ним вышел Захар и придержал его в коридоре.

— Мы все многим обязаны тебе, — сказал цыган, крепко пожав Сергею руку. — Вот мой телефон, по нему найдешь меня везде и в любое время.

— Спасибо! — ответил Жуковский, пряча в карман простенькую картонную визитку, на которой было лишь имя и номер телефона. — Обязательно позвоню.

— А может, ты к нам? — спросил Захар и обвел взглядом коридор. — Что тебя здесь держит?

— Нет уж, — улыбнулся Сергей. — Лучше я останусь неприсоединившимся. Дождемся первого рейса — и домой! Хватит с нас приключений. А Фотиева сами ловите.

— Ну что же, вольному воля! — вздохнул Захар и крепко обнял Сергея. — Еще раз спасибо за все…

Он резко повернулся и пошел к выходу.

— Виктору передавайте привет! — спохватившись, крикнул ему вслед Жуковский.

Захар ничего не ответил и не обернулся, лишь помахал в знак согласия поднятой рукой.

Теперь Сергея остановил Бойцов и, не дав подойти к дочери, увлек в кабинет, где они совсем еще недавно разрабатывали стратегию сражения с олигархом.

— Ты чего сбежал? — возбужденно спросил Степан. — Там много интересного было. Бориса взяли под стражу, Фотиева объявили в розыск. Никто понять не может, как ему удавалось столько времени обманывать всех. И как тебе удалось разобраться?

— А у меня глаз не замылен, — нехотя ответил Сергей, совершенно не расположенный разговаривать с человеком, который только что видел его обнаженное нутро.

— Нам ведь пришлось нового главу ордена выбирать, — как ни в чем не бывало продолжал Степан. — Были две основные кандидатуры. И знаешь чьи?

Жуковский вяло пожал плечами. Это его совершенно не интересовало, и он не уходил только из вежливости.

— Даниила и твоя! — торжественно объявил Бойцов и гулко рассмеялся. — И знаешь, за тебя голосовали семь человек!

Сергей снова пожал плечами. Ему было все равно. Бойцов, не замечая этого, продолжал рассказывать:

— Выбрали Даниила. Но он дал согласие возглавлять орден только до общего схода и с условием, что тогда будет полностью переизбран весь круг.

Бойцов вдруг замолчал, о чем-то задумавшись, лицо его потемнело. С минуту он барабанил пальцами по столу, потом поднял голову:

— И слава Богу! Не очень-то я членством в таком круге дорожу! Думаешь, мне нравилось то, что у нас в ордене происходило? Я ведь помню, что было, когда Анна погибла. Это когда тебя в первый раз заметили…

Сергей кивнул головой.

— Так вот, та операция с китайцами, которую Анна проводила, могла привести к большой крови.

Я это понимал, докладывал Фотиеву, а он — не твоего ума дело, говорит, делай что приказано… Хорошо, Виктор вмешался, иначе плохо бы все кончилось. А его за это на тридцать лет в ссылку! Я мог бы его защитить, но ведь не принято против своих идти!

Бойцов тяжело вздохнул и умолк. Жуковскому стало жалко этого огромного, сильного человека, в один миг оставшегося без кумира и идеалов.

— Ладно, Степан, не переживай. Все будет хорошо! — сказал он, немного стыдясь этих ничего не значащих слов. Но или они подействовали на Бойцова оживляюще, или великан вообще крепко держал удар, только он сразу взбодрился.

— Слушай, а круто у тебя с мутантом получилось! Я ведь тогда ничего не понял. А ты, оказывается, физические законы смог изменить, на время воздействовать! Силен, ничего не скажешь! Интересно, сможешь ты восстановиться или нет?

Тогда, в подземном помещении олигарха, Жуковскому действительно удалось замедлить течение времени и перевести частоту смертоносного излучения в область не существующих в природе явлений. Оно стало невозможным, и все тут! И никогда больше не будет возможно в принципе. И главное, он сам не знал, как это у него получилось! Но был у происшедшего и огромный минус — никогда уже нельзя будет с помощью подобного излучения лечить смертельные болезни, и сейчас доктор Лифшиц, наверное, должен перевернуться в гробу…

Всего этого Сергей не стал говорить Степану, но тот не замечал его внутренних терзаний.

— Ну что же, завтра Новый год встретим, а потом за дело. Много чего разгребать придется. А я тебя в круг обязательно выдвину…

— Погоди, остынь! — протестующим жестом остановил его Жуковский. — Какие дела, какой круг?.. После Нового года я первым же самолетом улетаю домой и знать ничего не хочу ни про орден, ни про Фотиева!

— Как это? — опешил Бойцов. — Мы ведь без тебя не справимся! Фотиев, наверное, сейчас совсем с катушек съехал, значит, очень опасен. А отступники вообще голыми руками могут нас взять!

— Успокойся! — горько усмехнулся Сергей. — Зачем им вас трогать? Вот ведь привыкли — отступники, враги… Да и какие они отступники? От чего они отступили? По мне, так их позиция даже честнее, чем ваша, — не вмешиваться в дела людей, пускай они сами разберутся! Вы, если вдуматься, столько дури наворотили за тысячу лет, что волосы дыбом становятся, а там, где надо, ничего не смогли сделать. Гитлера к власти допустили? Войну не предотвратили? Созданию атомной бомбы не помешали?

— Не надо наши силы преувеличивать! — попытался оправдаться Степан. — Нас слишком мало, и мы не всесильны. Но все-таки мы сделали много полезного! Вспомни хотя бы Карибский кризис… Кто знает, до чего могло бы дойти, не вмешайся мы…