— Ты считаешь, что чертовщина? — спросил священник, из уст которого вопрос звучал весьма двусмысленно.

— Я думаю, что физические объяснения всему этому есть. Только они нам недоступны. Другие измерения, параллельные миры. Не мистика, так фантастика. Хрен редьки не слаще. Одно успокаивает. Как режим ввели и население предупредили — все сразу прекратилось.

— Думаешь, надолго?

— Чтобы думать, то есть размышлять, нужна фактическая база. Но интуиция мне подсказывает, что это будет слишком просто, если все вдруг прекратится. Наша цивилизация такого не знала. А ты что скажешь?

— Про чертовщину ты прав. Я тут недавно выяснил и с тобой поделюсь… Знаешь, Петь, оказывается, дьявол, ну или сатана, нечистый, — это не религиозная абстракция и не транскультурный образ. Такая разумная субстанция существует. И он не какой-нибудь там полюс зла. Это личность. И без этой личности в Останкине не обошлось.

— Ты меня прости, Леша, но версия про инопланетян или про дыры в другое измерение мне куда понятнее, — немного равнодушно произнес Масленников.

— Существование другого измерения не доказано. А дьявола люди из тысячелетия в тысячелетие наблюдают. Имена ему дают, в верованиях он тоже присутствует. И что реальнее? Голые научные построения или опыт сотен поколений? — возразил отец Алексий.

— Нечисть, измерения — не важно. Бороться как? В любом случае неизвестно, — подытожил генерал.

— Продолжаем диспут, — с легкой юморной ноткой произнес Алексий. — Как бороться — неизвестно. То есть нет знаний. Если считать, что дух главенствует над разумом, то получается, что вера превыше знаний. Значит, имея веру, можно победить нечисть и заштопать дырки в измерении. Вопрос лишь в том, обладает ли хоть кто-нибудь из живущих такой силой духа.

Масленников с интересом взглянул на монаха. Затем, словно желая перевести тему разговора, сказал:

— Это, Леша, красивая абстрактная философия, туда ее сюда. На данный момент все научно-технические достижения, которые имеет наша цивилизация, в Останкине обосрались — жиже некуда. Ты мне лучше скажи, ты ж в Оптиной пустыни служишь? — Отец Алексий кивнул. — А в Москву какими судьбами? По делам церкви?

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил монах.

— Устроился нормально? В гостинице?

— Мы с соратниками в Свято-Даниловом монастыре живем.

— Понятно. Соратники с тобой из Оптиной?

— Нет, они из Троице-Сергиевой лавры. А раньше в спецназе морской пехоты служили.

— О как! Получается, у вас схожие судьбы. Интересно на себя со стороны посмотреть, Леш? — улыбнулся генерал.

Отец Алексий улыбнулся в ответ, но промолчал.

— Дано. В Москве, в районе Останкино происходит необъяснимое. Три монаха приехали по делам церкви в Москву и поселились в московском монастыре, где располагаются приемные высших иерархов, — произнес Масленников как-то отвлеченно, словно говорил о погоде. — Один монах — бывший боевой офицер внутренних войск. Кроме того, однополчанин и боевой товарищ генерала, командующего подразделением внутренних войск, которое патрулирует Останкино. Генерал этот косвенно обязан жизнью монаху. Два других — бывшие морпехи, спецназовцы. Вопрос: в каком районе Москвы у монахов дела, — закончил Петр Сергеевич, хитро глянув на Алексия.

— Ответ на вопрос ясен уже в середине задачи, — отозвался монах, слегка улыбнувшись.

— Осталось понять, Лешка, о чем ты меня попросишь.

— Да пока ни о чем, Петь. Но обещаю, что на должностное преступление толкать тебя не стану, — иронично успокоил священник генерала.

— Вот за это спасибо, — так же иронично поблагодарил тот.

Машина остановилась у входа в Главное управление.

— Мне, батюшка, водитель часа два точно не понадобится, — сказал Масленников. — Так что он может отвезти тебя в Останкино. Тебе ж в туда надо, да? — простодушно улыбаясь, уточнил генерал.

Друзья неуклюже обнялись. Пообещав позвонить назавтра, командующий 2-й отдельной бригады ВВ выскочил из машины и почти бегом направился к зданию, в очередной раз проигрывая цейтноту.

«И все-таки Стрешнев — боец до мозга костей, — думал он, заходя в ГУВД. — Оптинский монах, сан, борода, ряса. А все равно — ведь в самое пекло лезет. Только по линии другого ведомства».

— Храни его Господь, — тихонько прошептал генерал и мысленно перекрестился.

— Что такое, Надя? — как можно спокойнее спросил экстрасенса Малаев.

— Т-тут… тут, — заикаясь, начала она и замолчала, медленно вытянув указательный палец в сторону куцего пыльного двора с двумя лавочками и помойкой, зажатого между стареньких пятиэтажек. Васютин с Малаевым по инерции уставились в пустой двор.

— Что там такое? Следы? — тихо спросил ее Федя успокаивающим тоном. — Надюша! Ничего не бойся и просто скажи нам.

— Следы, — кивнула она, выронив пару одиноких слезинок из испуганных, округлившихся глаз. — Очень яркие.

Федя нервно пригладил свои длинные волосы, резко откинув их назад.

— Как ты думаешь, когда?

— Совсем недавно. Это самые яркие.

— Пару дней назад, что ли? — недоверчиво уточнил Федор.

— Нет… Я думаю, что вчера. Или… — Экстрасенс замялась с ответом, растерянно глядя то на Малаева, то на Васютина.

— Сегодня, что ли? — меняясь в лице от удивления, спросил Федя.

— Возможно. Очень ярко.

Голос экстрасенса дрожал, в любой момент готовый зайтись в рыдания.

— Значит, это здесь было всего пару дней назад как максимум. Слушай, Надюша… Давай мы сейчас выйдем из машины и посмотрим, где это конкретно произошло. Сможем?

Она молча кивнула.

Выйдя из машины, они направились во двор. Остановившись рядом с мусорным баком, экстрасенс закрыла глаза и стала поворачиваться по часовой стрелке, вытянув вперед руки с растопыренными пальцами. Не описав и полукруга, она остановилась и пристально посмотрела на своих спутников.

— Вон там, у подъезда, — как-то по-детски ответила она.

Других подробностей Кирилл с Федей от нее не получили. А спустя пару минут после того, как они двинулись дальше, в кармане консультанта ФСБ настойчиво задребезжал телефон. Глянув на экран, Малаев попросил Кирилла притормозить и вышел на улицу, зажав трубку между ухом и плечом. Когда Федор закончил короткий разговор, он незаметным жестом пригласил Васютина выйти из машины. Подойдя к нему, Кирилл хотел было что-то спросить, но Федя опередил его.

— Звонили из конторы, у них общий сбор. Велено обязательно быть, — торжественно произнес он.

— Сколько? — спросил не на шутку взволнованный сыщик.

— Много, Кирюша. Цифру не сказали, но потрохами чувствую, что много. Говоря по-русски, до хрена, — плохо скрывая радостное возбуждение, ответил Малаев.