Братец Конь застонал:

— Я надеялся отдохнуть до рассвета.

— Можно отдыхать и в седле, — ответил ему Нгангата. — По крайней мере мы не оставим следов.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Хизи. Потом до нее дошло: снаружи доносился тихий шелест дождя. Где-то вдалеке зарычал гром, небо озарила вспышка голубого огня.

— Я же говорил тебе, что будет дождь, — сказал Нгангата Хизи. Но смотрел он на Перкара, который снова застонал; Хизи показалось, что на странных широких губах полукровки промелькнула улыбка, словно тот благодарил своих неведомых богов.

Ган помедлил на пороге библиотеки и оглянулся, оглядывая каждую книгу на полках. Солдаты, сопровождавшие его, начали нетерпеливо покашливать.

— Подождите, — проворчал старик: он увидел оказавшийся не на месте том и на плохо гнущихся ногах двинулся через комнату. — Ну и куда мы отправимся? — задал он риторический вопрос и тут же получил на него ответ, взглянув на пометку на переплете.

Книге полагалось стоять в одном из шкафов в глубине помещения — той его части, которую Хизи называла «путаницей». Ган махнул рукой солдатам и понес книгу на место. Оказавшись в одиночестве, старик припал головой к кожаным переплетам.

— Я провел среди вас всю жизнь, — прошептал он. — Как вы без меня обойдетесь?

Книги ничего не сказали ему, конечно, но, возвращаясь тяжелыми шагами туда, где его ждали стражники, старый библиотекарь, к своему удивлению, сам нашел ответ. Ласково коснувшись последней в ряду книги, «Толкования писаний Третьей династии», он прошептал:

— Сюда всегда будет приходить кто-нибудь, кому вы дороги. Кто-нибудь… Прощайте.

Ган решительно вышел из библиотеки, не оглядываясь назад, и упрямо стал думать о том, что ждало его впереди.

«Я видел драконов, — писал он позже, когда, не обращая внимания на остальных пассажиров корабля, разложил свои принадлежности в каюте и принялся за путевые заметки. — Гавиал стал призывать их силой своей крови, хотя я полагал, что его магических способностей не хватит даже на то, чтобы вызвать червяка. Но их оказалось достаточно, драконы явились и закачались на поверхности Реки, как живые волны, сияя радужными переливами. Замечательно красиво. Когда они скользнули в свою сбрую под днищем корабля, первый же рывок показал их силу: до этого судно стояло на месте, а теперь мы довольно быстро начали двигаться. Скоро мы привыкнем и перестанем обращать внимание на то, как без устали трудятся драконы, буксируя корабль вверх по течению Реки, дающей им жизнь».

Ган отложил перо, опустился на постель и закрыл глаза. День был длинным и трудным, и даже ведение записей принесло ему небольшое утешение.

Перед рассветом Гхэ вышел на палубу. Нол уже исчез из виду. Даже со своим сверхъестественным зрением Гхэ не видел почти ничего, кроме Реки. Вдоль ближнего берега тянулась дамба, дальше горизонт заслоняли заросли ив, тополей, бамбука. Другой берег был так далеко, что виднелся лишь как тонкая зеленая полоска. Гхэ глубоко вздохнул; воздух показался ему свежим, обновляющим все его существо. Они были в пути! Поход — его поход — начался! И они найдут Хизи, Гхэ был в этом уверен. Уверенность была явно нечеловеческих пропорций, но она принесла ему радость.

До него донеслись тихие шаги. Дух слепого мальчика узнал их сразу же: для него звук шагов был таким же несомненным признаком человека, как и названное имя. Поэтому Гхэ, не оборачиваясь, негромко произнес, с наслаждением подставляя лицо ветерку:

— Госпожа Квен Шен, ты выбираешь необычное время для прогулок.

— Как и ты, благородный Йэн.

Он слегка повернулся, чтобы женщина смогла заметить его сардоническую усмешку.

— Я не благородный, госпожа.

— Вот как? Почему же тогда император отдал этот отряд под твою команду?

— Капитан — твой супруг, сударыня.

— О да, — вздохнула женщина. — Мой супруг. Пожалуй, нам следует поговорить о нем.

— Поговорить, госпожа?

Уголки ее губ дрогнули, и Йэн снова отметил ее поразительную красоту, слегка экзотическую и загадочную.

— Император пообещал тебе, что даст корабль для выполнения твоего задания — и все необходимые принадлежности. Команду, капитана. Мой супруг, Гавиал, именно такая принадлежность.

Гхэ потер шрам на подбородке.

— Кто же тогда командует солдатами?

— Гавиал. Но он отдаст те приказы, которые посоветую ему отдать я, а я посоветую то, что скажешь мне ты. Таков механизм власти на этом корабле.

— Все это кажется чересчур запутанным, — заметил Гхэ. — Гавиал отдает себе отчет в том, каков механизм?

— Отдает отчет? — Гхэ повернулся к женщине, поэтому заметил, как блеснули ее глаза. — Он не всегда отдает себе отчет даже в том, что дышит, и уж подавно не подозревает о том, что собственных мыслей у него нет. Император уполномочил его плыть вверх по Реке до «Вуна и далее» в качестве императорского посла. Это нам с тобой предстоит определить, куда «и далее» мы отправимся.

— Я не хочу тебя обидеть, госпожа, но разве не было бы проще сделать Гавиала — или любого другого капитана — моим непосредственным подчиненным?

— Конечно, нет, — ответила она, подставляя лицо прохладному дуновению. — Ни один аристократ не потерпит, чтобы ему отдавал приказания простолюдин, а командовать императорским кораблем простолюдин не может. Поверь, это лучшая возможная организация дела. Твои распоряжения будут выполняться, не беспокойся.

Гхэ просто кивнул в ответ.

— Император раскрыл тебе нашу настоящую цель? Квен Шен серьезно склонила голову и понизила голос еще больше.

— Его дочь — О словах можно было скорее догадаться по движению губ, чем услышать.

— Ты сказала достаточно, — ответил Гхэ, однако продолжал хмуриться.

— Не бойся, — успокоила его Квен Шен. — К таким загадкам я привычна. Мы с тобой будем умелым капитаном этого корабля.

— Это для меня честь, — проговорил Гхэ, однако подумал, что оказывается во власти этой женщины; радостное возбуждение начало покидать его.

Где-то вдали в темноте резко закричала чайка, не нарушив сонного величия Реки. Гхэ заметил другое, меньшее судно, плывущее вверх по течению. Интересно, в него тоже впряжены драконы или же его приводят в движение иные, более прозаические силы?

— Гавиал не знает об этом?

— Я же тебе объяснила. Никто не знает, кроме старика. Ты должен велеть ему держать язык за зубами.

Гхэ мрачно улыбнулся:

— Никому не нужно отдавать ему такой приказ. Он открывает рот только для оскорблений и споров. Но я позабочусь о том, чтобы он понял ситуацию, — и нужно, чтобы ты знала: он не должен догадываться о моей роли в этом походе. Он верит, что я инженер, влюбившийся в Хизи, вот и все.