Вечерело. Солнце уже село, на восточной части небосклона выступили звезды. Снежные вершины гор резко вырисовывались в темнеющем небе.

Судебный врач уже не сидел в так называемой «труповозке» — выйдя из машины, он нетерпеливо прохаживался взад-вперед. Это был еще молодой человек, высокий, сутулый. Увидев идущих людей, он поспешил им навстречу.

— Наконец-то! — воскликнул он, обращаясь к Касыгову и не замечая Гурова. — И чего вы меня сюда потащили, ума не приложу. Тело здесь я уже осматривал, ничего нового сейчас не скажу. Тем более что в этом сарае, как я понимаю, нет света.

— Вы ошибаетесь, освещение в леднике есть, — поправил его Абуладзе. — Пойдемте, я открою.

Он открыл дверь, и все вошли внутрь. С того времени, когда Гуров заходил сюда в первый раз, здесь ничего не изменилось. Абуладзе щелкнул выключателем, и под потолком загорелась яркая лампа.

— Вот, можете осмотреть погибшего здесь, — сказал он врачу. — А можете увозить сразу, сами решайте.

— Ну, уж если я приехал… — пробормотал медик.

Он шагнул к столу, на котором лежал погибший, и снял покрывавший его брезент. Склонившись над телом, он внимательно осмотрел места переломов, разбитое основание черепа, покрытое засохшей кровью.

— Ну, ничего нового я не вижу, — произнес он, ни к кому персонально не обращаясь. — Переломы… Травмы, не совместимые с жизнью… Рот и уши погибшего забиты снегом, это объясняется как падением на снежный наст, так и тем, что вместе с ним сошла небольшая лавина. Никаких следов борьбы, ссадин на шее и руках.

Он еще раз склонился над трупом, по очереди оттянул вверх оба века и осмотрел глаза. При этом его лицо выразило некоторое удивление. Однако ничего говорить врач не стал. Видя, что он не собирается делиться с ними сделанным им открытием, Гуров спросил:

— Я вижу, вы заметили что-то необычное. Не скажете, что именно?

— А вы, собственно, кто? — неприязненно спросил патологоанатом. — Родственник, что ли?

— Я полковник полиции Гуров, — представился сыщик. — И я собираюсь участвовать в расследовании гибели Семенова.

— О, извините, пожалуйста! — воскликнул врач, уже совсем по-другому глядя на Гурова. — Я не знал…

— Ничего страшного, — успокоил его Гуров. — Но вы не ответили на мой вопрос.

— А, вы про глаза… Да ничего особенного. Просто у человека, находящегося в темноте, зрачки должны быть расширены. Этот человек погиб ночью, упал с обрыва. Стало быть, находился в темноте, и глаза у него должны быть широко открыты. А у него, наоборот, зрачки сужены, словно он находился на ярком свету.

— Да, действительно, необычно, — сказал Гуров. — А еще что-то необычное вы заметили?

— Нет, больше ничего, — отвечал врач. — Следов борьбы, признаков насильственной смерти нет. Впрочем, я еще произведу вскрытие, возможно, будет что-то интересное.

— Буду ждать вашего сообщения, — сказал ему Гуров. — У лейтенанта Касыгова есть мой телефон. Звоните в любое время.

— Хорошо, я позвоню, — пообещал патологоанатом.

Касыгов принес носилки, они все вместе переложили на них погибшего и отнесли к машине. Мотор взревел, и машина уехала. Гуров и Абуладзе остались одни.

— Вы не торопитесь? — спросил Гуров. — Если нет, давайте немного прогуляемся, побеседуем. У меня возникли к вам новые вопросы. Впрочем, если хотите, можем поговорить и в пансионате.

— Нет, давайте лучше здесь, — отвечал ресторатор.

Они развернулись и двинулись в сторону подъемника — так же, как за несколько часов до этого. Гуров не спешил задавать вопросы, и Абуладзе, не вынеся молчания, заговорил первым.

— Ну что, вам удалось что-то узнать? — спросил он. — Какие-то гипотезы появились?

— Гипотезы пока строить рано, — отвечал Гуров. — Пока можно только делать некоторые предположения. Зато я узнал много интересного про людей, окружавших покойного Семенова. В частности, про вас.

— Вот как? — произнес Абуладзе, стараясь изобразить удивление. Впрочем, получилось это у него не слишком убедительно. — И что же такого вы про меня узнали?

— Например, что это вы знакомили Семенова с девушками. И тем самым ухудшали его отношения с женой. Организовывали вечеринки в одном из ваших ресторанов, там и происходило знакомство.

— Интересно, кто же вам сообщил такие ценные сведения? — спросил ресторатор.

— Неважно. Вы лучше скажите, правда это или нет.

— Не хотите сказать… — кивнул Абуладзе. — Впрочем, я догадываюсь. Скорее всего, это Лидия Евгеньевна постаралась. Так вот, отвечаю по существу: нет, это неправда. Вам небось рассказали, что мы сидели втроем в ресторанах: Игорь, я и девушка. Да, встречались, именно в таком составе. Или немного в другом — когда я был тоже не один. Только свою девушку всегда приводил Игорь. Ему мои услуги как… как сводника, если на то пошло, не требовались. Он был человек очень обаятельный, красивый, и женщины к нему просто льнули. А я всегда был рад составить ему компанию.

— Тогда проясните мне вопрос начет Насти Мельниковой, — попросил Гуров. — Вы мне заявили, что это ваша девушка, вы с ней приехали сюда отдыхать. Однако мои наблюдения говорят совсем другое. Да и ваши соседи по пансионату тоже утверждают, что вы меня обманывали. Так кто же такая Настя?

— Да, тут вы правы, — со вздохом признался Абуладзе. — Настя и Игорь любили друг друга. Для обоих это было не обычное увлечение, а настоящая страсть. Игорь начал всерьез подумывать о разводе с женой. Он совсем потерял голову. Именно поэтому, когда сорвалась его задумка — отдохнуть с Настей, а также со мной в Приэльбрусье, когда Лида навязалась с ним, он и придумал такую странную схему. Чтобы ехать и с женой, и с любовницей. Но выдать ее за мою спутницу. Я вначале не соглашался, но потом скрепя сердце все же согласился. Как потом выяснилось, не надо было этого делать. Лида быстро обо всем догадалась, она человек проницательный, и жизнь здесь превратилась для Игоря в тяжелое испытание. Да и не только для него. Я тоже не мог дождаться, когда все это кончится.

— Ну вот, в этом вопросе наконец наступила ясность, — сказал Гуров. — Остался еще один вопрос — о деньгах.

— Каких деньгах? — спросил ресторатор с искренним недоумением.

— О тех деньгах, которые вы заняли у вашего друга и пока не отдали. Если не ошибаюсь, речь идет о сумме свыше миллиона рублей.

Слова сыщика произвели на его собеседника оглушительное действие. Было такое впечатление, словно его ударили дубиной по голове или вдруг откачали у него половину крови. Ресторатор, до этого бодрый и энергичный, вдруг побледнел и остановился. Его лицо выражало растерянность.

— Кто… кто вам это сказал? — запинаясь, произнес он. — Этого никто не мог знать!

— Значит, кое-кто знал, — отвечал Гуров. — Ваш друг Семенов не делал тайны из ваших денежных отношений. Так это правда? Вы заняли у Семенова миллион с лишним и до сих пор не отдали?