Лермонтов также являлся на маскарады в Благородное собрание в причудливых одеяниях. На Новый год 31 декабря 1831 года он, по воспоминаниям А.П. Шан-Гирея, «явился в костюме астролога, с огромной книгой судеб под мышкой, в этой книге должность кабалистических знаков исправляли китайские буквы, вырезанные мною из черной бумаги, срисованные в колоссальном виде с чайного ящика и вклеенные на каждой странице; под буквами вписаны были стихи, назначенные разным знакомым, которых было вероятие встретить в маскараде»[210].

Стихов этих лермонтоведы насчитали семнадцать штук.

В основном носили они критический характер. Нам, несомненно, очень интересно знать, что за причина заставила Михаила Юрьевича нарядиться астрологом-предсказателем. Ведь к тому времени сказка «Золотой петушок» еще не была написана Пушкиным. Быть может, Михаил Юрьевич задумал сочинить свою похожую сказку. В тот вечер Лермонтов весьма напоминал как с неба свалившегося на царя Додона звездочета-прорицателя…

Дом Благородного собрания в XIX веке

Было время, когда дом этот называли «Акрополем, сияющим на поросшем кустами холме»: бросалась в глаза гармоничность его архитектурных форм, скрывавших то, что здание в себе хранило и незримо излучало. Духовные излучения исходили от Румянцевского музея и Публичной библиотеки.

1 июля 1862 года император Александр II одобрил «Положение о Московском публичном музеуме и Румянцевском музе-уме». Согласно положению, это были первые общедоступные музеи Москвы, включавшие в себя восемь отделений: рукописей и редких книг, изящных искусств и древностей, отделение христианских древностей, зоологическое, этнографическое, нумизматическое, минералогическое.

Открылся музей в присутствии царской семьи в доме Пашкова на Моховой улице.

При этом на фронтоне дома Пашкова воспроизвели такую надпись: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение» – доставив составлявшие ее металлические литеры из Санкт-Петербурга. Входившая в состав музея Румянцевская библиотека была провозглашена публичной в декабре 1863 года.

Дом капитан-поручика лейб-гвардии Семеновского полка Петра Егоровича Пашкова (17261790) построен в 1784–1788 годах. Авторство архитектурного проекта приписывают как В.И. Баженову, так и М.Ф. Казакову (есть у нас в Москве такая традиция – упоминать фамилии Баженова и Казакова вместе, если автора архитектурного проекта трудно определить).

И вот ведь как интересно: якобы Баженов в отместку Екатерине II за отлучение от Царицынского дворца специально выстроил Пашков дом спиной к Кремлю (то, что мы видим сегодня с Моховой улицы – это задний фасад, а парадный въезд во дворец находится со стороны Староваганьковского переулка). Многое здесь указывает на оппозиционность: белый цвет в отместку красному кремлевскому, Ваганьковский холм напротив Боровицкого, круглая Пашкова башня супротив храмообразных башен Кремля. Да и заказчик-то кто! Не Шереметев с Голицыным, а новый русский екатерининской эпохи, быстро разбогатевший на винных откупах Петр Пашков, сын петровского денщика.

Дом Пашкова возвели на месте усадьбы светлейшего князя А.Д. Меншикова. Бывшего и нового хозяина этого владения связывало то, что достигли они своего высокого положения благодаря Петру I. Меншиков – бывший царский денщик, а впоследствии его верный сподвижник и богатейший царедворец, которого сам царь не единожды стыдил за казнокрадство. П.Е. Пашков же получил богатое наследство от своего отца (по другим данным – деда), тоже денщика Петра I – Егора Пашкова.

Интересно, что приехавший на коронацию в Москву Павел I приказал снять с купола здания венчавшую его статую богини Минервы, символа царствования его матери.

В 1812 году здание почти полностью выгорело, но затем по рисункам XVIII века было восстановлено. Сгорели интерьеры, обрушилась крыша. Были утрачены скульптура, первоначально завершавшая бельведер, и герб Пашкова в обрамлении скульптурной группы, венчавший центральный портик со стороны Моховой улицы. Несмотря на то, что дом был частной собственностью Пашковых, деньги на реставрацию его – уже тогда ставшего самым красивым зданием Москвы – были отпущены из казны. Авторами реставрации Пашкова дома исследователи называют архитекторов О.И. Бове, С.И. Мельникова и И.Т. Таманского. Бельведер, восстановленный после пожара, имел уже не свободно стоящие колонны, а примыкающие к стене парные полуколонны. К 1817 году весь дом был восстановлен.

Многие москвичи того времени специально приходили к Пашкову дому, чтобы полюбоваться английским садом, разбитым рядом со зданием. Украшением сада был прекрасный пруд, выстланный камнем. По пруду плавали лебеди, в саду расхаживали журавли, павлины, бегали кролики. П.Е. Пашков умер бездетным. Жена ненадолго пережила его, и все имущество Пашкова перешло к его двоюродному брату А.И. Пашкову, который расширил и еще более украсил дом. С 1831 года последней владелицей дома была внучка А.И. Пашкова, по мужу Д.И. Полтавцева.

В 1830-х годах дворец стоял уже бесхозным и пустым. Очевидцы писали: «Не спешите ныне к сему дому, вы увидите все в самом жалком состоянии… Огромный дом ныне только что не развалины, окошки забиты досками, сад порос мохом и густой травою»[211]. Подобная же ситуация повторилась в недавнее время, еще пятнадцать лет назад Пашков дом находился в плачевном состоянии. Особенно удручала разруха интерьера. Но сегодня Пашков дом предстает во сей красе. И снаружи, и, особенно, внутри.

В 1839 году дом, по высочайшему повелению, был приобретен для Университетского дворянского института, а с 1852 года в здании помещалась 4-я московская гимназия.

Являясь жемчужиной русской архитектуры, Пашков дом во все времена приковывал к себе внимание простых москвичей, а также именитых гостей столицы и коронованных особ. В июне 1818 года, на следующий год после свадьбы дочери прусского короля Фридриха Вильгельма III принцессы Шарлотты с братом императора Александра I великим князем Николаем Павловичем (будущим императором Николаем I), Москву изволил посетить сам прусский король с сыновьями. Однажды он обратился к главному распорядителю всех мероприятий графу Толстому и попросил, чтобы его проводили на крышу какого-нибудь высокого здания, откуда можно было бы посмотреть панораму города. Толстой поручил генералу П.Д. Киселеву найти такой дом и попросил его сопровождать прусских гостей. Киселев выбрал только что обновленный после пожара дом Пашкова.