Невольно подумал: злодей исповедуется герою перед расправой, как в кино! Но там герою всегда спастись удается, а мне… вряд ли. Ну нет, спасусь! Должен быть способ, по-любому!

— Потом дело темное. Хи-хи. Нашли какого-то божка и стали ему поклоняться. Посчитали почему-то, что одна из жертв и была тем богом, глупцы!

На меня невольно нахлынула ассоциация с земным христианством и вспомнился Миша из сна. А старик продолжил:

— Все больше и больше их становилось. Жить, понимаешь, сытнее стали, вот и не хотели под нож ложиться. Да-с, такова натура человеческая: все сытнее и богаче хотим жить и не платить за это. Так вот, воевать начали люди друг с другом и там, — он кивнул в потолок, — боги тоже меж собой сцепились. Вартараар проиграл, — старик развел руками, — и там, и здесь. Победители великодушными оказались, хвала им за это, храмы разрушили, а алтари сохранили. Вроде как в назидание потомкам. Вон даже барельефы налепили, помните, мол, темное прошлое. Хи-хи. С тех пор много воды утекло. Тот бог, победителей, сгинул, а древний остался. Мы все, темные, живучие. Хи-хи. Он не один, ему демоны кой-какие служат. Они и поведали про все.

— А демоны то вам зачем? — не выдержал я обет молчания. — От жертв вы кайф получаете и силу, а демоны-то что дают?

— Кайф? — не понял черный.

— Удовольствие, блаженство.

— И это знаешь? А ты смелый! Твоя душа сладкая будет. — Он любовно погладил мою грудь в области сердца, я невольно вздрогнул. — Ты думаешь, чем я вас огрел? Заклинанием? Нет. Силой душ, демонами плененных. От жертвы душа выходит и в камешек помещается, если с молитвами Вартараару приносить. Часть силы мы себе сразу забираем. Из нее только заклинания всякие плести можно, но это тьфу да растереть. Вот когда призываем слуг вартарааровских, демонов, то отдаем им камни с душами, а нам за это силу, да какую! Плести с нее ничего не надо, она сама по себе сила! И это, между прочим, тоже от душ людских, только демонами помученных. Ох и нелегко же тебе придется! Хи-хи.

— Подумаешь, огрел! Тоже мне сила!

Тут он закатился в хохоте не на шутку. Отсмеявшись, щелкнул пальцами. Занавеска откинулась, и вошел… Витар! В одной руке держал черный камень, на вид обычный небольшой булыжник, в другой кривой жертвенный нож. Глаза были совершенно пустые.

— Витар! — заорал я и задергался в путах. — Очнись, Витар!

Старичок опять закатился от смеха.

— Не очнется, сколько ни ори. Он выполнит все, о чем я подумаю. — Он постучал себя по голове пальцем.

Витар начал кружиться в замысловатом танце.

— Вот что значит настоящая власть! И скоро все у нас будут вот здесь, — старик сжал костлявый кулак, — но ты этого не увидишь. Жаль, что у нас за горами мало таких алтарей. Но ничего, придет и наш черед.

Танец прекратился. Витар подошел к алтарю и застыл.

— Хватит разговоров, пора приниматься за дело. Можешь молиться своему Спасителю, мне это не помешает. — С этими словами забрал жертвенный нож из руки графа и стал нараспев читать речитатив — молитвы на неизвестном языке.

Я снова завыл и заскрипел зубами от бессилия. Умирать было не страшно, честно. Было до боли обидно осознавать свою роковую ошибку! Витар, как живой упрек, стоял рядом. А Рон, Агнар? А что будет с Лизой, даже если она не попалась этому сумасшедшему, то куда денется из руин одна? Лизочка, любимая, простишь ли ты меня? Да я себе даже в аду у демонов этого никогда не прощу!

Снова откидывается занавеска и внутрь проскальзывает… Лиза! Я ошарашенно на нее смотрю и хочу заорать: «Беги отсюда пока не поздно!», но она прикладывает палец к губам и одним плавным скользящим движением оказывается за спиной старика. Он, казалось, забыл обо всем, читая монотонный речитатив. Не казалось: раздается глухой стук, и старик захлебывается на полуслове. Брови удивленно поднимаются, и зрачки расширяются. Он пытается вздохнуть, но изо рта выступает алая пена. Старик медленно опускается на пол и скрывается с моих глаз. На его месте стоит бледная Лиза без кольчуги и с окровавленным кинжалом в руке. Витар с камнем в руке падает вслед за стариком. Я опомнился первым:

— Быстрее отстегни меня, — и смотрю на Лизу.

Та вздрагивает и бросается к кандалам. Щелчок, второй, обегает камень, еще два щелчка. Я встаю с алтаря и потираю руки. Шатает, как пьяного. Слабость ужасная. Моргаю несколько раз, есть! Снова вижу ауры.

— Лизочка, дай кинжал.

Она дает. Я нагибаюсь и перерезаю старику глотку. Задумываюсь на мгновение и в остервенении начинаю пилить ему шею, пока не дохожу до позвоночника, переворачиваю тело и продолжаю резать сзади, пока голова не остается на одних костях. Я весь в крови. Наконец Лизия догадывается, подскакивает ко мне и лупит по щекам несколько раз. Потом неожиданно входит в раж и продолжает лупить, приговаривая:

— Это тебе за мой страх! Дурак, дурак, дурак!

Потом виснет у меня на плечах и содрогается в рыданиях, уткнувшись лицом в мою грудь и не обращая внимания на кровь. Я совершенно успокаиваюсь и начинаю более или менее соображать.

— Все, все, все, милая, успокойся. Все уже хорошо. Черные еще живые есть?

Она мотает головой.

— Мы что же, всех убили?

Все еще хлюпая носом и останавливая рыдания, отвечает:

— Я д-двоих и э-этого, — показывает пальцем на старика.

— Ну все, все уже прошло. Надо друзей в чувство приводить. Где, кстати, Рон и Агнар?

— В той комнате лежали без сознания. Витара старик раньше всех поднял.

— А ты откуда знаешь?

— Когда вы ушли, послышался шум битвы и вдруг резко стих, а вас нет. Я ждала, ждала и услышала в амулете чужие голоса, а потом и они пропали, это амулеты сняли. Я подождала еще, а потом пошла. — Она всхлипнула пару раз и продолжила: — Я поняла, что с вами случилось что-то очень плохое, но, раз клятва не сработала, ты еще жив! Сняла кольчугу, поставила скрытку и оставила в коридоре шпагу. Тихо ходить я умею.

Пленники меня не выдали, и им, по-моему, все равно. Выглядывала за занавеску и ждала. Один пошел к часовому, так я его сразу за занавесью в спину зарезала и рот зажала, — снова всхлипнула, — защита на скрытку не сработала, а кинжал слишком близко к телу был, — глубоко вздохнула, — потом дождалась удобного момента и снова сзади. Он в кольчуге был. Я ему горло…

И опять уткнулась в меня.

— Прости меня, моя маленькая.

— За что? — искренне удивилась она.

— Что повел вас сюда. Переоценил свои силы.

— Да ты что? И людей на заклание оставить? Да я бы первая уважать тебя перестала, если бы ты не привел нас сюда.

— А теперь что с ними делать?

— Придумаете что-нибудь, — ответила Лиза, прижавшись щекой к моей груди.

— Ладно, надо друзей будить.