Холлис составил план после того, как провел вечерние занятия по капоэйре. На следующий день он нарядился в синий комбинезон и взял швабру с ведром на колесиках, с которыми мыл полы у себя в школе.

Комплекс зданий, в одном из которых жил Майкл Корриган, занимал целый квартал на бульваре Уилшир, недалеко от Баррингтона. Комплекс состоял из трех небоскребов, четырехэтажной автомобильной стоянки и просторного внутреннего двора с бассейном и теннисными кортами.

«Будь осторожнее, — сказал сам себе Холлис. — Ты ведь хочешь не сражаться с Табулой, а просто поморочить ей немного голову».

Он припарковал машину в двух кварталах от входа, налил из пластиковых бутылок в ведро мыльной воды и, поставив туда швабру, двинулся по тротуару. Недалеко от входа в здание Холлис постарался настроиться на нужный лад и представить себя уборщиком.

Из здания появились две пожилые дамы.

— Только-только прибрал на тротуаре, — сказал им Холлис, — а кто-то уже взял и намусорил в коридоре.

— Сколько на свете невоспитанных людей, — сказала одна из дам, а вторая придержала дверь, пока Холлис проталкивал ведро.

Холлис с улыбкой кивнул им, и пожилые дамы отправились по своим делам. «Уборщик» постоял несколько секунд на месте и направился к лифтам. Один из них открыл двери, и Холлис в одиночестве доехал до восьмого этажа. Квартира Майкла находилась в самом конце коридора.

В квартире напротив могли сидеть люди Табулы, наблюдая за коридором через дверной глазок, поэтому Холлис сразу приготовился соврать. «Мистер Корриган платит мне, чтобы я тут убирался. Да, сэр. Я прихожу сюда раз в неделю, сэр. Как так мистер Корриган пропал? Он не заплатил мне за целый месяц!»

Открыв дверь ключом Габриеля, Холлис осторожно вошел в квартиру. Он приготовился к драке, однако никто ему навстречу не выскочил и нападать не стал. В комнатах оказалось жарко и пахло пылью. На кофейном столике лежал выпуск «Уолл-стрит джорнал» двухнедельной давности.

Холлис оставил ведро со шваброй у двери и направился в спальню. Там он уселся возле телефона и, достав маленький диктофон, набрал номер Мэгги Резник. Дома ее не оказалось, но Холлис в любом случае не собирался говорить с самой Мэгги. Он был уверен, что Табула прослушивает оба телефона. Как только заработал автоответчик, Холлис включил диктофон и поднес его к телефонной трубке.

— Мэгги, привет. Это я, Гейб. Я собираюсь уехать из Лос-Анджелеса, попробую пересидеть где-нибудь в другом городе. Спасибо тебе за все. Пока.

Холлис выключил диктофон. Положил телефонную трубку. Быстро вышел из квартиры и повез ведро со шваброй вдоль коридора, нервно оглядываясь по сторонам. «Все нормально, — думал он — не так уж это оказалось сложно. Главное, не забывать, что я все еще уборщик».

Когда лифт спустился на первый этаж, Холлис вышел и кивнул молодой паре с кокер-спаниелем. В следующий момент открылась входная дверь, и в дом вбежали трое наемников Табулы. Выглядели они как трое переодетых полицейских. На одном джинсовая куртка, а двое других оделись малярами. Кисти рук у маляров были обмотаны полотенцами и запачканными краской тряпками.

Наемники проскочили мимо Холлиса, и он невозмутимо направился к дверям. До выхода оставалось всего пять футов, когда распахнулась дверь в помещение бассейна, и появился пожилой латиноамериканец.

— Эй, в чем дело? — спросил он Холлиса.

— На пятом этаже кто-то пролил пакет клюквенного сока. Я только что все вытер.

— В утреннем отчете про сок ничего не написано.

— Да его только-только пролили.

Холлис уже был у самого выхода и потянулся к дверной ручке.

— И вообще, это ведь обязанность Фредди. У кого ты работаешь?

— Меня недавно нанял…

Не успел Холлис договорить, как почувствовал за спиной какое-то движение. Через секунду ему в поясницу уперлось жесткое дуло пистолета.

— Точно, — подтвердил другой, — и он еще не закончил.

За спиной у Холлиса стояли двое наемников, переодетых в маляров. Они развернули «уборщика» и подтолкнули его обратно к лифту. Человек в джинсовой куртке подошел к администратору и стал что-то объяснять, показывая какие-то официальные бумаги.

— В чем дело?

Холлис старался выглядеть удивленным и напуганным.

— Заткнись, — прошептал один из наемников. — Попробуй мне только пикни.

Холлис и двое маляров вошли в лифт. Перед тем как закрылась дверь, в кабину заскочил человек в джинсовой куртке и надавил кнопку восьмого этажа.

— Ты кто такой? — спросил он Холлиса.

— Том Джексон. Я тут уборщиком работаю.

— Нечего нам лапшу вешать, — сказал невысокий маляр. — Тот парень тебя знать не знает.

— Меня всего два дня назад наняли.

— Какая фирма тебя наняла? — человек в куртке.

— Я с мистером Ригелом разговаривал.

— У тебя про название фирмы спрашиваю.

Холлис отступил немного в сторону, чтобы уйти от дула пистолета.

— Простите, сэр. Честное слово, простите. Я знаю только мистера Ригела, сэр. Он нанял меня и сказал…

Холлис сделал полуоборот и, схватив вооруженного наемника за запястье, отвел его руку в сторону и ударил ребром ладони по адамову яблоку. Пистолет оглушительно выстрелил, и пуля угодила во второго маляра. Тот закричал. Холлис рванулся вперед и ударил лбом наемника в куртке, разбив ему губы в кровь. Затем вывернул вооруженному наемнику руку, и тот выронил пистолет.

Холлис снова повернулся. Ударил кулаком. Потом ногой с разворота. Прошло всего несколько секунд, а трое наемников уже лежали на полу. Двери лифта открылись. Холлис надавил красную кнопку «стоп», выскочил из кабины и бросился бежать по коридору. Отыскав пожарный выход, он помчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

Когда Майкл жил вместе с братом и родителями в постоянных переездах, у него имелся один и тот же ответ и на безумные мамины истории, и на фантастические прожекты Габриеля по быстрому обогащению. «Пора спуститься на твердую землю», — повторял он в таких случаях, имея в виду, что хоть кто-то в семье должен трезво смотреть на вещи. Себя Майкл считал властелином той самой твердой земли — места не из приятных, но устойчивого и определенного.

Теперь он жил в научно-исследовательском центре фонда и никак не мог решить, как следует относиться к своему положению. С одной стороны, он был пленником. Охранники центра никогда не позволили бы ему выйти за ворота и спокойно сесть в автобус до Нью-Йорка. Вся его жизнь находилась под постоянным контролем. С другой стороны, Майкл чувствовал здесь свою значительность. Впервые в жизни ему уделяли столько внимания и проявляли такое уважение.

По вторникам они с генералом обедали в гостиной, обшитой дубовыми панелями, и Майкл получал от беседы с Нэшем необычайное удовольствие. Генерал рассказывал о нововведениях во всемирной компьютерной сети или о взорванном в Москве автомобиле, а затем объяснял, что на самом деле стоит за такими обычными на первый взгляд событиями. Майкл считал, что именно тайные знания делали членство в Братстве настолько приятным. Другие люди просто реагировали на события и не догадывались об их истинной подоплеке.