— Сэр, как может тридцатый корпус требовать моего возвращения, когда они направляют вам двух других офицеров для той же работы, которую делал здесь я?

— Как ты узнал о моей переписке с тридцатым корпусом?

Я промолчал.

— Адские колокола! Ну, как здесь можно сохранять секретную информацию?

Тем не менее Джейк признал, что я прав.

— Почему это так важно для тебя, Чэпмен?

Я забормотал какие-то слова о товариществе, об узах дружбы и необходимости видеть свою работу.

— Ты пытаешься уладить дела со своей совестью? — спросил Исонсмит.

Я покачал головой.

— Потому что мне этого не нужно, слышишь? Все идет на ветер, когда кто-то начинает исправлять свои предыдущие ошибки.

Прошло пять дней. Из оазиса Джало приехали Колли, Панч и Олифант. Это была великая и радостная встреча. Когда парни услышали, что меня пинают под зад, они решили потребовать встречи с Джейком. Я запретил им это.

На Рождество, мой седьмой день в Зелле, я увидел на доске канцелярии (на куске фанеры, прибитом к карликовой пальме) приколотый оперативный листок. Под строчками «Т1 Уайлдера» и «Т2 Тинкера» значился «ТЗ Чэпмена». Я направился к Джейку, чтобы поблагодарить его, но он уже уехал — точнее, улетел на рассвете в Алджерию. Билл Кеннеди Шо, руководивший теперь операцией, показал мне радиограмму Джейка, направленную в 30-й корпус. Она касалась именно меня.

Операция все еще продолжается. Ваш офицер вернется в 30-й корпус сразу после ее завершения.

К тому времени база ПГДД переместилась из Зеллы в Хон. Мы тоже отправились туда. Теперь патрули выезжали на задания из Зеллы и Хона. Первые разведывали «тропы» к западу от Ситры, Вади Зем-Зем и Мисураты, готовя «левый хук» по Триполи. Вторые прощупывали дальний запад у границы Туниса, выискивая путь вокруг Габеса и линии Марет.

Следующий текст оперативного листка я взял из своих записей, датированных 23 декабря 1942 года. Не помню, зачем я скопировал его. Наверное, почувствовал в нем что-то историческое для далекого будущего. Он перечислял имена командиров и их патрули.

Уайлдер Т1

Тинкер Т2

Чэпмен ТЗ

Маклаухлан R1

Лазарус R2

Генри S1

Хантер Y1

Спайсер Y2

Брюс G

Бердвуд Indian 2

Рэнд Indian 3

Нэнгл Indian 4

Мне дали три грузовика и шесть новых парней — из элитной пехоты 6-го батальона гвардейских гренадеров. Они только что прошли ускоренный учебный курс в Файюме под руководством наших старых наставников Уиллетса и Эндерса. Остальные парни были из нашей старой команды: Колли, Панч, Грейнджер и Дженкинс. К сожалению, Олифант получил инфекцию глаза и был эвакуирован в каирский госпиталь.

На Святки мы приехали в Хон. Это шикарное место представляло собой несколько миниатюрных оазисов, в которых прежде располагался штаб группы «Авто-Сахара» — итальянского аналога ПГДД. В Хоне имелись бараки, госпиталь, аэродром и даже теннисные корты. А где в то время находились другие патрули?

Я слышал, что Попский остался в Зелле. Его группа и патруль R2 под руководством лейтенанта Лазаруса (моего соседа по блиндажу) готовились к рекогносцировке Джебель-Нефуса южнее Триполи. Лейтенант Хантер тоже задержался в Зелле. После Нового года его патруль отправлялся в тыл немцев, с заданием разведать пути и тропы, пригодные для «левого хука» Восьмой армии. Ник Уайлдер должен был выехать из Зеллы в Тунис. Его патрулю Т1 доверили первым провести разведку линии Марет. Патруль Т2 Тинкера по-прежнему следил за дорогами к востоку от Триполи.

На рождественские праздники Восьмая армия окопалась западнее Нофилии. Монти не хватало бензина. Инженерные части восстанавливали порт у Бенгази и торопливо отстраивали всепогодные аэродромы. Нам говорили, что Роммель вместе с 21-й танковой дивизией и 90-й легкой дивизией готовил оборонительные позиции в Бюрате и Вади Зем-Зем. Его 15-я танковая дивизия держала фронт.

Моя милая Роуз. Возможно, на какой-то период времени это будет последнее письмо, которое придет к тебе, хотя, конечно, я буду писать свои послания каждый день, сохраняя их до следующей оказии. Забыл сообщить, что рукопись Стайна по-прежнему со мной! Я оставил ее в Джало и думал, что потерял навеки. Но на Рождество она вернулась обратно ко мне благодаря любезности сержанта Коллиера, который привез ее вместе с другими моими личными вещами.

Парни отметили наступление 1943 года разгульной пьянкой, которая длилась всю ночь. Больная печень не позволила мне присоединиться к ним. Но я нисколько не жалел об этом. Переменчивая погода напоминала чем-то мою лихорадку. Я чувствовал себя неплохо, однако ноющие ребра и пустынные болячки на ногах и руках превращали в ад любую поездку — особенно если мне приходилось сидеть за рулем. Тем не менее я благодарил судьбу за сравнительно щадящее отношение к моей персоне. Дни стали холодными и ветреными. Ночи наводили ужас лютой стужей.

Патрули постепенно отправлялись на задания. Оставшиеся группы торопливо завершали подготовку. Каждый совал свой нос в дела других людей. Начальники подгоняли младших офицеров и согласовывали последние вопросы. Командиры патрулей проедали плешь у своих подчиненных. Все хотели знать, насколько хорошо прошла подготовка и какой плохой она окажется позже.

Первые потери начались у Тинкера. После рождественских праздников остатки его патруля приковыляли из Геддахии. Т2 попал под обстрел самолетов и бронеавтомобилей. Отряд лишился шести человек и двух грузовиков. Примерно в тот же день и почти в том же месте патруль капитана Тони Брауна нарвался на мины Теллера. Один офицер был убит. Браун получил тяжелое ранение. Его заменил лейтенант Пэдди Маклаухлан. Через несколько дней его группа нарвалась на засаду близ Вади-Тамет. Немецкие бронемашины нанесли молниеносный удар. Один грузовик был взорван. Четыре парня попали в плен. Еще через пару дней патруль Y1 Хантера накрыли «Ме-110» и бронеавтомобили. Ему пришлось вернуться назад, так и не добравшись до указанного района операции.

— Ситуация становится напряженной, — сказал Кеннеди Шо.

Он сообщил нам, что на обоих восьмиколесных бронемашинах, которые гнались за Т2, Тинкер заметил цифры «288».

Кстати, я нигде не видел среди офицеров такой жесткой конкуренции, как в пустынной группе дальнего действия. С одной стороны, командиры патрулей без колебаний рисковали жизнями, помогая своим товарищам-офицерам. С другой стороны, они обижались, когда получали менее важные задания, и завидовали тем, кто раньше них обретал свой шанс на подвиг. Каждый офицер верил, что его патруль был самым лучшим и что только он в действительности делал всю работу.

Мой друг Тинкер свирепо состязался со всеми и каждым. Ранний старт Ника к заветной линии Марет поставил его в положение аутсайдера. Едва вернувшись на базу, Тинкер начал проситься на новое задание. Его желание исполнилось 16 января, когда он и патруль Т2 оставили Хон, эскортируя две трехтонки с горючим. Они везли подрывников и арабов Попского куда-то в район Вади Зем-Зем. Сам Попский уже давно выполнял другое поручение. Тинкер должен был встретиться с ним в условном месте. Затем их сводному отряду предстояло отправиться к линии Марет для выполнения разведывательных и диверсионных операций.