Вошел Илья — такой же торжественный и праздничный, как и в тот вечер, когда приглашал Тосю в кино. Вот только шапка на нем была другая, попроще, да самоуверенности заметно поубавилось.

Тося потуже натянула платок на голове и прижала ладони к ушам, чтобы посторонние люди пустыми своими разговорами не мешали ей заниматься. Глаз от карты она не отрывала, боясь и на секунду оставить Тихий океан без присмотра.

— Девчата, — напряженным голосом попросил Илья, — пошли бы вы погуляли, мне надо с Тосей покалякать.

— Новое дело! — осуждающе сказала Катя и пристально посмотрела на Тосю, ожидая от нее знака, уходить им или не надо.

Тося слегка раздвинула пальцы, прижатые кушам, и еще ниже склонилась над картой. Захватив книгу, Вера вышла в коридор, а Катя приостановилась на пороге и громко объявила:

— Тось, мы тут поблизости будем. В случае чего…

Илья нетерпеливо глянул на нее — и Катю точно ветром сдуло.

Тося уткнулась в карту и стала водить по ней пальцем, прокладывая новые океанские маршруты. Илья подошел к столу, постоял, разглядывая платок на Тосиной голове, и осторожно потянул к себе учебник географии. Тося вцепилась в книгу за другой конец и не пускала.

— Порвешь… — прошептала она, всматриваясь в мелкую крупу Океании.

Илья потянул сильнее — и Тося, боясь за сохранность учебного имущества, выпустила книгу. Лишенная спасительного занятия, она медленно подняла голову. Не теряя даром времени, Илья запустил руку в карман, замялся вдруг и попросил:

— Закрой глаза.

— Вот еще!

— Закрой, не бойся!

— Никто тебя тут не боится…

Тося заинтересованно зажмурилась, на всякий случай оборонительно выставив локоть вперед, как учила когда-то опытная Анфиса. Илья живо вытащил из кармана маленькую коробочку, вынул из нее часики и положил их на Новую Зеландию. Тося открыла глаза.

— Ой, чьи такие малюсенькие?

— Твои… Чтоб вовремя обеды готовила, — пробормотал Илья, смущенно переступая с ноги на ногу.

Он и не подозревал раньше, что не такое это простое дело — дарить часы любимой девчонке!

Тося залюбовалась красивыми часиками. Стекло было толстое, увеличительное — мечты сбывались! Она поднесла часы к уху, послушала. Вся ее непримиримость куда-то запропала. Бесхитростная девчоночья радость затопила Тосю и хлынула из ее глаз на Илью.

— Тикают!

Повеселевший Илья облегченно вздохнул и вытащил из кармана папиросы. У него сейчас был такой вид, будто он наконец-то перевалил труднейший в своей жизни перевал и вышел на прямую дорогу, ведущую к счастью.

А Тося с былой доверчивостью приспустила с головы платок — и открылась тайна, которую она с таким старанием прятала от девчат: чтобы потягаться красотой с Анфисой, Тося сотворила себе модную прическу и стала непохожа сама на себя.

— Ну как? — с надеждой в голосе спросила она.

Илья замялся, не в силах сразу привыкнуть к необычному Тосиному виду. Тося похвасталась:

— Тридцать четыре с полтиной отвалила!

— По-моему… ничего… — неуверенно выговорил Илья и пальцем нарисовал в воздухе восьмерку.

— Я так и думала: тебе понравится!

Тося надела часы на правую руку и торжественно прошлась по комнате, упиваясь модной своей прической и первым в жизни ценным подарком. Снисходя к Тосиному малолетству, Илья поощрительно заулыбался, а Катя, подсматривающая в замочную скважину, прыснула в коридоре.

— На левую руку надо, — подсказал Илья.

— Я знала, да вот позабыла… — оправдалась Тося в непростительном своем невежестве и стала отстегивать ремешок.

Гулко, как в пустую бочку, закашляла за дверью Катя. Тосина рука испуганно дрогнула и накрыла часики, словно защитить их хотела от надвигающейся опасности.

Чтобы не мешать Тосиному параду, Илья отошел в сторонку, присел на разоренную койку Анфисы и закурил. Тень набежала на лицо Тоси.

— Ты чего это расселся?

— Да брось ты, — миролюбиво сказал Илья и подмигнул Тосе, думая, что она его разыгрывает.

— А ну, встань! — приказала Тося и захлопнула дверцу Анфисиной тумбочки, чтобы не видеть пустого горемычного флакона.

Илья медленно поднялся. Тося затеребила ремешок на запястье.

— То-ось?! — с отчаянием в голосе крикнул Илья и, опережая события, отвел свою руку за спину.

— Слишком они… дорогие, — попробовала схитрить Тося, протягивая Илье часы.

— Да для тебя…

— Для тебя, для меня… Не возьму — и точка! — выпалила Тося, отрезая себе все пути назад.

Она злилась сейчас не так на Илью, как на себя — за то, что успела уже всем сердцем привязаться к красивым часикам. «Ох и жадюга ты! — осудила себя Тося. — Показали тебе цацку — ты уже все готова простить…»

Что-то новое росло в ее груди, но Тося и на этот раз переборола несознательную свою женскую природу. Она широко замахнулась, чтобы швырнуть часы на стол, но в последнюю секунду пожалела ни в чем не повинную ценную вещь и бережно положила часы на раскрытый учебник географии.

— Значит, не возьмешь? — угрожающе спросил Илья.

Тося неподкупно замотала головой и, не глядя на часы, чтобы зря не соблазняться, придвинула их к Илье вместе с учебником.

— Анфиску выжил, теперь ко мне подбираешься?

Илья насупился.

— Что же, она всю жизнь меж нами стоять будет?.. Да и не я тут виноват.

— Все вы теперь невиноватые, а человека загубили… Молчишь? Иди-ка ты, парень!

Тося помахала рукой, выпроваживая Илью из комнаты.

— Ах, та-ак?!

Илья схватил со стола часы, шмякнул их об пол и изо всей силы ударил по ним кованым каблуком сапога. Завороженными глазами Тося смотрела на Илью, не подозревая, что вся его боль, как в зеркале, отражалась на ее лице. Опрокидывая стулья, Илья ринулся к выходу, хлопнул дверью, загремел в коридоре ведром.

Встревоженные девчата вбежали в комнату. Тося сидела на полу и подбирала осколки часов. Непрошеные слезы текли по ее щекам.

— Он тебя ударил, да? — выпытывала Вера.

— Да кто тебя так обкорнал? — изумилась Катя, разглядывая нелепую Тосину прическу.

— Тридцать четыре с полтиной… — прошептала Тося, поднялась с пола, роняя мелкие колесики и стекляшки, и спросила потерянно: — Да что же это такое, девочки? Ведь я его, ирода, полюбила-а!..

Она привалилась к столу, окунула опозоренную модной прической девчоночью свою голову в равнодушную синь Тихого океана и заревела в голос.

КСАН КСАНЫЧ ПОЛУЧАЕТ КВАРТИРУ. ТОСЯ НА КАМЧАТКЕ

Апрель хозяйничал в поселке. Он заметно поубавил сугробы, оголил землю на буграх и солнцепеках, по-летнему подсинил небо и приподнял его над поселком. Тропки, стиснутые зимой высоченными сугробами, теперь, когда рыхлый снег вокруг наполовину стаял и осел, выперли наверх и высились грязными насыпными дамбами.

Возбужденный Ксан Ксаныч топтался на крыльце нового дома, врезая замок в наружную дверь. Вид у