— А я ничего не слышу, — сказала Кэт Годвин. Кэт тоже была Слухачом, как и я, поэтому не удивительно, что к моему заявлению она отнеслась с подозрением и ревностью. — Что это может быть, как ты полагаешь?

— Не могу понять, — ответила я. — Какой-то тихий гул. Напоминает излучение. Мощное, но словно с трудом пробивающееся сквозь блокировку.

— Тебе нужно уши промыть, — сказала Кэт Годвин.

— Нет, — покачал головой Локвуд. — Если Люси говорит, что слышит гул, мы должны с полной серьезностью отнестись к ее словам. Скажи, где этот гул становится сильнее? Может быть, в цокольном этаже?

— Нет. Повсюду одинаковый, — ответила я.

— Даже если так, — сказал Джордж, — я все равно предложил бы уделить особое внимание цокольному этажу. Он почти наверняка располагается на месте бывшей тюрьмы, поэтому следует ожидать, что любой феномен скорее всего начнется именно там… Что еще Эйкмер сказал тебе на прощание, Локвуд? Намеки, дружеские советы, пожелания?

— Ровным счетом ничего, если не считать того, что снова попросил нас действовать аккуратно и самое главное — не повредить это дерево.

— Словно мы дикари какие-то, — недовольно пробурчал Киппс. — Или он думает, что мы собираемся устроить вечеринку с переодеваниями в отделе мужской одежды? Дурак! Мы на работу сюда пришли, а не веселиться.

— Верно, — усмехнулся Локвуд, — и как раз пора нам за нее приняться, за родимую. На первую часть ночи я сейчас разобью всех на пары.

И он разделил нас. Себя назначил в пару с Киппсом. Следующую пару совершенно естественно составили Кэт Годвин и Бобби Вернон. Джорджа поставили в пару с Фло Боунс, и Джордж, нужно отдать ему должное, перенес это известие мужественно и спокойно.

Ну, а теперь угадайте, кто достался мне?

Я чувствовала себя изгоем. Ребенком, которого никто не хочет брать в свою команду. Пятым колесом в телеге. Я с демонстративным спокойствием принялась проверять свою амуницию.

Холли, судя по ее виду, в восторге тоже не была.

— Ну, что ж, Люси… — сказала она. — Нам с тобой достался третий этаж, как я понимаю?

— Ага… — небрежно ответила я, синхронизируя в это время свои часы с часами Локвуда и остальных. Первая смена была рассчитана у нас всего на два часа. К концу этого срока мы все должны были собраться на лестничной площадке второго этажа и убедиться, что у всех все в порядке. Я засунула свой блокнот в специальный зажим на поясе, пробежалась пальцами по знакомым кармашкам — все припасы на месте, все нормально — и натянуто улыбнулась своей партнерше.

— Ну, что, Холли? Пойдем?

Мы начали расходиться парами. Джорджу и Фло выпал цокольный и первый этаж, Годвин и Вернону — верхние два этажа. Локвуд и Киппс поднялись вместе со мной и Холли по центральной мраморной лестнице до второго этажа, и здесь испарились, направившись в сторону отдела готовой женской одежды. Мы с Холли пошли выше, на следующий этаж.

Отдел готовой мужской одежды занимал три смежных зала. Здесь было почти совсем темно, потому что этот этаж располагался выше уровня уличных фонарей, и они здесь не светили в окна. В густом мраке тускло поблескивали серебристые лица манекенов, стоявших на казавшихся белесыми во тьме пьедесталах среди увешанных одеждой стоек. Пиджаки, брюки, бесконечные ряды тесно прижатых друг к другу рубашек… Пахло шариками от моли, заводским кондиционером для ткани и шерстью. Я отметила, что в зале стало холоднее по сравнению с концом рабочего дня, когда мы уже проходили здесь.

Холли понесла рабочие сумки в дальний конец зала, откуда мы хотели начать осмотр, а я воспользовалась случаем, и негромко спросила, обращаясь к черепу в банке.

— Ну что?

— Я все обдумал, — донесся до меня призрачный шепоток. — И у меня есть идея.

— Отлично, — мне очень хотелось узнать, что это за странное ощущение, что за гул, который, кажется, идет откуда-то с большой глубины? Это ощущение было новым, удивительным для меня, так что любая подсказка черепа может оказаться весьма полезной. — Очень внимательно тебя слушаю, говори.

— Вот тебе мой совет: замани ее в отдел хозтоваров, и вышиби ей мозги тяжелой сковородкой.

— Что?!

— Холли. Тебе выпала отличная возможность разобраться с ней. Не нравится сковородка, могу подсказать что-нибудь еще. Например, можно нанести очень смачный удар скалкой для теста…

— Ну, ты! — сердито шикнула я. — Я вовсе не собираюсь убивать Холли, с чего ты взял? Меня волнует странный фон, который я здесь ощущаю. А ты мне все об одном и том же. Или ты считаешь, что насилие и жестокость — это путь к решению любых проблем?

— В общем-то, да, — подумав, ответил череп.

— Твои предложения омерзительны, а их последствия…

— В том-то все и дело! — радостно перебил меня череп. — Никаких последствий! Просто убей Холли без лишнего шума, и спокойно спиши это на потусторонние силы, которых здесь пруд пруди. И никто ничего не узнает.

Мне очень хотелось вступить с черепом в жаркий спор относительно моральных аспектов убийства, но решила, что это ни к чему. Да и времени на такие споры у меня не оставалось — моя партнерша уже возвращалась ко мне по проходу между увешанными одеждой стойками.

— Хорошо, — громко сказала я, когда Холли подошла ближе. — Давай начинать, Холли. Надеюсь, ты умеешь записывать показания?

Она нервничала, дышала часто и неглубоко. Я видела, как быстро поднимается вверх и опускается назад куртка у нее на груди.

— Да, — ответила Холли. — Это я умею.

— С помощью сетки Фиттис — Ротвелла?

— Ага.

— Отлично. Тогда начнем. Я буду делать замеры и диктовать, а ты записывай, — не обращая внимания на доносящиеся из банки советы использовать для убийства другую кухонную утварь, включая кофемолку, я набросала в блокноте схематический план зала, в котором мы находились. Затем мы с Холли направились к первой точке на сетке — в угол, где были аккуратно сложены стопки джерси. Над нами возвышался манекен в клетчатой рубашке, шерстяном кардигане и брюках-слаксах. — Так, температура здесь… десять градусов, — сказала я. — На парапсихологическом уровне я ничего не вижу… и не слышу. Не ощущаю никаких первичных признаков Явления — ни мелейза, ни холода… ничего. Это значит, что ты должна поставить нолики в нужных клеточках, помнишь, Холли? Хорошо. Справилась?

— Я уже говорила, что знаю, как это делается, — слегка обиделась Холли. — И, между прочим, сама умею делать замеры. У меня тоже есть определенный Дар. Когда я была маленькой, то проходила обучение как агент-оперативник.

А я уже спешила широкими шагами к следующей точке.

— Да? А почему ты оставила учебу? Сочла, что оперативник — слишком опасная профессия? Не по твоему вкусу?

— Оперативник — опасная и жуткая профессия, нужно быть дураком, чтобы отрицать это.